Беременна в расплату
Шрифт:
И сейчас он говорит.
Кричит.
Изливает все.
В каждом касании. В каждом жадном поцелуе, который становится глотком воздуха.
В том, как распахиваются пронзая меня в самое сердце его глаза. Как лихорадочно я ласкаю каждую клеточку его тела.
Как мы сливаемся в одно, сплетаясь в крике.
Слов нет. Слов слишком мало!
Есть только дикая жажда. Безумная ненасытность!
И я проваливаюсь в пропасть и возношусь на небеса, когда он вонзается в меня сливаясь всем естеством!
Вздрагиваю, просыпаясь.
Он сгреб меня в охапку. Оплел своими огромными руками так, что не оторвать.
И ледяная дрожь пронзает все тело.
Это не Бадрид.
Боже! Что я натворила?
Это же Демон. Боец из того самого клуба! Что так жадно пронзал меня глазами…
Глазами, слишком похожими на ЕГО…
Боже!
Сжимаюсь в комок и выскользаю из крепкого, пышущего огнем и отдающегося безумной дрожью в теле, захвата.
Трясусь вся. Подбирая разбросанную одежду.
Еле попадаю дрожащими руками в пуговицы.
Бадрид когда-то говорил. Что мы обе шлюхи? Я и Алекса? Что такое может быть только в крови?
Да! Я шлюха! Самая настоящая шлюха! Ведь неизвестно, где мой любимый и что с ним! А я переспала с случайным человеком! Вот так. Дико. Ненормально. Отдалась ему прямо в каких-то развалинах!
Серый рассвет обнажает все уродство того, что я натворила!
И я бегу. Бегу прочь со всех ног.
От него?
Нет! Я мчусь от себя самой! Мчусь так, что только ветер свистит в ушах!
Но могу ли я? Могу ли убежать от себя и от того, что натворила???
Хочется закрыть уши руками и вырвать собственное сердце!
Кааааак??? Как я могла??? Какое помутнение нашло на мой разум?
И разве помутнение это оправдание?
И хочется хлестать себя по щекам. Хлестать изо всех сил!
* * *
— Где ты была?
Останавливаюсь. Почти врезавшись в Динара.
Всклокоченный, с взъерошенными волосами и мятом костюме. Он расхаживает перед входом на террасу, с которой я сбежала.
— Где, Мари???!!!
Обхватывает пальцами мой подбородок. Заставляет поднять на него глаза.
Жадно, с шумом дышит, а ноздри раздуваются… Грудь ходит ходуном.
Это впервые. Впервые я вижу Динара в ярости! От нее он даже побелел хуже листа бумаги!
— Я…
Отхожу назад и почти падаю в песок.
— Я гуляла. Зашла куда-то… В какой-то пустой разваленный дом… И кажется, заснула…
— Ты с ума сошла?
Нет.
Динар не кричит. Не повышает голос.
Но его тихий тон выдает плещущуюся внутри ярость хуже любого крика.
Только мне сейчас все равно.
Нет!
Я даже была бы рада, если бы он начал орать. Ударил бы меня так, что я бы повалилась на землю.
Я сама себя не прощу за это. Никогда не прощу! Только вот врезать сама себе не могу за то, что натворила!
— Ты понимаешь??? Понимаешь. Где мы? Мари!
Динар шипит, и держит за подбородок так, что наверное останутся синяки.
— Это пустыня! Пустыня. Мать твою!
Взърошивает волосы, дико вращая глазами.
— Здесь красивую девушку могут просто украсть! Украсть. Понимаешь? И что с ней потом будет? Ее продадут в рабство! В бордель! В такое вот заведение, где мы вечером были! Ты хочешь?! Хочешь вот так? Стать шлюхой? Обслуживать голодных до женского тела бойцов? Если да, то сразу надо было сказать! Я бы не морочился с охраной для тебя! И со всем остальным!
— Прости…
Он прав. А мне нечего сказать.
Только щеки полыхают. А глаза на Динара я поднять стыжусь.
Готова сквозь землю провалиться!
— Ты столько для меня сделал. Я ценю это. Даже не представляешь, как ценю! Мне просто хотелось прогуляться одной. Посто побыть одной, понимаешь? Но я была не права.
— Неправа?!
Он орет так, что я действительно отшатываюсь. Глаза наливаются кровью.
Теперь передо мной совсем другой Динар.
И этот не просто ударить. Этот убить способен!
— Ты. Хоть. Понимаешь? Что я пережил? Мари! Твою мать! Я думал, тебя уже уволокли эти уроды! Любители рабынь в свои бордели! И я никогда. Никогда бы тебя там не нашел! Ты не представляешь, что они могут сделать! Могут порвать! Убить! Просто ради зрелища и ради забавы!
— Прости.
Он переживал. Он столько сделал! Он защищает меня и самое главное, моего ребенка!
А я…
А я до сих пор чувствую. Как горит вся кожа, как полыхают губы от прикосновений, поцелуев чужака!
И мне хочется смыть это все с себя! Стереть наждачкой!
Я падшая женщина. Бадрид был прав. Наша с Алексой кровь отвратительна!
Но я в сто раз хуже, чем она!
Я предала свою любовь. И того, кто мне помогает!
— Это ты меня прости.
Динар вдруг становится прежним. Успокаивается. Сжимает в тонкую нитку губы.
Только глаза до сих пор полыхают яростью.
— Набросился на тебя. Ты и сама. Наверное, испугалась. Собирайся, Мари. Мы выезжаем через час. Надеюсь, мне не надо приставлять к тебе охрану в твоем номере?
— Нет, — рефлекторный жестом приглаживаю растрепавшиеся волосы. — Я буду. Через час.
Пошатываясь, вхожу в свой номер.
С ужасом смотрюсь в зеркало в ванной.
Губы расбухли. Стали совсем багровыми. Волосы всколочены.
С ненавистью сбрасываю белье и одежду, бросая их в урну.
На бедрах горят его отпечатки. Лихорадочный румянец так и не сходит с щек.
Губы искусаны. На них запеклись капельки крови.
Даже не знаю. Это он или я сама. Когда очнулась от этого дикого наваждения?
Только почему под кожей. Внутри, до сих пор вспыхивают странные мурашки? Ноги почти не держат. Пошатываюсь. Переступая бортик ванны. Но все тело будто стало невесомым… А глаза… Глаза как-то совсем ненормально горят…