Берлинская ночь (сборник)
Шрифт:
– Рейнхард имеет право подписывать счета на определенную сумму, которая, как предполагается, должна покрывать его расходы в качестве одного из директоров издательства. Тем не менее, я не в состоянии объяснить вам, с чем это связано, господин Гюнтер.
– Ну, может быть, ему надоела астрология? Может быть, он решил стать частным сыщиком? Хотя, по правде говоря, фрау Ланге, бывают времена, когда гороскоп помогает раскрыть правду не хуже, чем другие способы.
– Обещаю вам спросить Рейнхарда об этом, как только увижу его. Я у вас в долгу за вашу информацию. Не могли бы вы мне сказать, откуда она у
– Информация? Простите, но я строго придерживаюсь правила никогда не разглашать свои источники. Надеюсь, вы понимаете.
Она отрывисто кивнула и пожелала мне доброго вечера. В прихожей Черный Котелок все еще пылала гневом по поводу запачканного пола.
– Знаете, что бы я вам посоветовал?
– Что? – сердито спросила она.
– Думаю, вам следует позвонить сыну фрау Ланге в редакцию его журнала. Может быть, он сообщит вам какое-нибудь магическое заклинание, от которого эти следы на полу исчезнут.
Глава 17
Пятница, 21 октября
Когда я впервые обратился с этим предложением к Хильдегард Штайнингер, она восприняла его, мягко говоря, без энтузиазма.
– Давайте назовем вещи своими именами. Вы хотите выдать себя за моего мужа?
– Вы правильно поняли.
– Во-первых, мой муж умер. А во-вторых, господин комиссар, вы на него совершенно не похожи.
– Во-первых, я полагаю, тот человек не знает, что настоящий господин Штайнингер умер, а во-вторых, я думаю, что он, так же как и я, понятия не имеет о том, как выглядел ваш муж.
– Ну хорошо, а кто такой этот Рольф Фогельман?
– При решении данной задачи нас интересует только схема действий, некий «общий знаменатель», если можно так выразиться. «Общим знаменателем» является тот факт, что к услугам Фогельмана, как выяснилось, прибегали родители двух других пропавших девушек.
– Двух других жертв, вы хотели сказать, – поправила она меня. – Я знаю, что исчезло еще несколько девушек, которые были найдены потом мертвыми. Об этих убийствах не прочитаешь в газетах, но о них все говорят.
– Да, двух других жертв, – согласился я.
– Но, конечно, это только совпадение. Послушайте, сознаюсь, что я и сама подумывала об этом: заплатить какому-нибудь детективу, чтобы он поискал мою дочь. В конце концов, вы ведь до сих пор не нашли и следа ее, правда?
– Да, правда. Но тут может быть нечто большее, чем просто совпадение. Как раз это я и хочу выяснить.
– Предположим, что мы к нему обратимся. И что это нам даст?
– Вполне возможно, он совсем не тот человек, который, нам нужен. Поэтому я не могу сказать, каков будет результат решения данного уравнения.
– Это дело кажется мне весьма сомнительным, – сказала она. – Я имею в виду, каким образом он связался с теми двумя семьями?
– А он с ними и не связывался. Они сами обратились к нему, увидев его объявление в газете.
– Не говорит ли это о том, что если он и является «общим знаменателем», то не по своей воле?
– Не знаю, может быть, он просто хочет, чтобы у других складывалось именно такое впечатление. И все-таки я хотел бы узнать о нём побольше, даже если потом это мне и не пригодится. – Она положила ногу на ногу и зажгла сигарету. – Вы поможете мне в этом деле?
– Сначала ответьте на один вопрос, комиссар. Только
Я вздохнул и покачал головой.
– Думаю, что она мертва.
– Спасибо. – Мгновение мы оба молчали. – То, о чем вы меня просите, опасно?
– Нет, полагаю, что нет.
– Тогда я согласна.
И вот теперь мы сидим в приемной агентства Фогельмана на Нюрнбергерштрассе под пристальным взглядом его секретарши весьма почтенного вида. Хильдегард Штайнингер с блеском играла роль обеспокоенной жены. Она держала меня за руку и время от времени улыбалась мне улыбкой, какую обычно предназначают любимому мужу. Она даже надела свое обручальное кольцо. Впрочем, и я тоже. Непривычно чувствовать его у себя на пальце после стольких лет одинокой жизни. Оно стало мне немного мало, и, чтобы надеть его, пришлось даже намылить палец.
Слышно было, как за стеной играли на пианино.
– У нас через стенку – музыкальная школа, – объяснила секретарша Фогельмана. Она сочувственно улыбнулась и добавила: – Вам не придется ждать долго.
Через пять минут нас пригласили в кабинет Фогельмана.
По своему опыту я знаю, что в среде частных сыщиков наиболее распространены следующие недуги: плоскостопие, расширение вен, болезни позвоночника, алкоголизм и, прости меня, Господи, венерические заболевания, но ни одно из них, кроме, пожалуй, триппера, не должно отталкивать потенциального клиента. Однако есть заболевание, которое, хотя и считается незначительным, обязано тем не менее заставить клиента задуматься, если он его засечет, – это близорукость. Если вы собираетесь платить человеку пятьдесят марок в день за поиски вашей пропавшей бабушки, вы по крайней мере должны быть уверены, что тот, кого вы нанимаете, достаточно хорошо видит, чтобы найти хотя бы свою затерявшуюся запонку. Поэтому очки со стеклами толщиной с бутылочное стекло, которые носил Рольф Фогельман, могли насторожить его клиента.
С другой стороны, непривлекательность, вызванная каким-нибудь физическим недостатком, сама по себе не может быть препятствием для карьеры сыщика, поэтому Фогельман, неприглядный тип в целом, вполне мог добыть себе на жизнь какие-то крохи. Я сказал «крохи» – а я подбираю слова очень тщательно, – потому что Фогельман с шапкой непокорных рыжих вьющихся волос, широким носом, больше напоминающим клюв, и мощной плоской грудью был похож на нелепого петушка доисторической породы, явно обреченной на вымирание.
Подтянув брюки почти до подмышек, Фогельман вышел из-за стола и направился широким шагом бывшего полицейского, чтобы пожать нам руки. Он ставил свои большие ступни так, будто только что слез с велосипеда.
– Рольф Фогельман, рад познакомиться с вами обоими, – произнес он с сильным берлинским акцентом высоким, срывающимся голосом, словно ему не хватало дыхания.
– Штайнингер, – представился я. – А это моя жена, Хильдегард.
Он указал на два кресла, стоявших перед большим письменным столом, и, когда пошел вслед за нами по ковру, я услышал, как поскрипывают его ботинки. В кабинете было мало мебели. Стойка для шляп, столик на колесиках с напитками, длинный, весьма потертый диван и за ним – стол у стены с двумя лампами и несколькими стопками книг.