Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента)
Шрифт:
Гиммлер поведал также, видимо для того, чтобы произвести впечатление на публику, что якобы руководитель отдела британской разведки в Западной Европе, некий мистер Бест, и его сообщник, некий капитан Стивене, были задержаны гестапо 9 ноября на границе Германии и Голландии. Это проясняет дело о похищении, о котором мы слышали из Амстердама. Голландцы говорят, что все произошло на голландской территории.
Завтра в "Volkische Beobachter" автор статьи напишет, что, "глядя на Эльзера, просто забываешь, что перед тобой злобный монстр. У него умные глаза и довольно мягкие черты лица".
Наверняка Гиммлер и его банда стремятся убедить легковерный германский народ, будто британское правительство пыталось выиграть войну, убив Гитлера и его основных соратников. Цензор вырезал сегодня в моем тексте все упоминания о поджоге рейхстага.
Берлин, 23 ноября
Сегодня
После 1 декабря лошади, коровы и свиньи, содержащиеся не на государственных фермах, тоже получат продовольственные карточки.
Берлин, 26 ноября
Здесь побывал Билл Уайт, сын Уильяма Аллена, и на этой неделе он помогал мне изучать ночную жизнь в военное время. Си-би-эс хочет, чтобы я вышел с такой программой сегодня ночью. Мы обнаружили, что ночная жизнь процветает. Завтра уезжаю на несколько дней в Женеву.
Женева, 1 декабря
Советский Союз вторгся в Финляндию! Вчера бомбардировщики военно-воздушных сил "красных" атаковали Хельсинки, погибло семьдесят пять гражданских лиц и несколько сот ранено. Великий защитник рабочего класса, страстный агитатор против "фашистской агрессии", праведный борец за "добросовестное и точное соблюдение договоров" (цитата из речи Молотова месячной давности) набросился на самую порядочную и действенную крошечную демократию в Европе, нарушив дюжину "торжественных" обязательств. Все нравственные основы в международных отношениях, которые закладывали для себя Советы в последнее десятилетие, рухнули как карточный домик. Сталин поставил себя на одну доску с Гитлером, Муссолини и японцами. Советская внешняя политика оказалась такой же "империалистической", как царская. Кремль предал революцию.
В течение тридцати часов я просто бесился от злости, прошлой ночью не мог уснуть, хотя и возможности-то особенно не было. Со вчерашнего дня непрерывно названивал в Хельсинки, Стокгольм, Берлин, Берн, Амстердам и Лондон, организуя линии связи для наших передач из Финляндии, полный решимости провести их не для собственного успокоения, а для того, чтобы о случившемся в Финляндии услышали в моей стране. Сделать это было непросто, неудачи следовали одна за другой, но все-таки мы вышли в эфир. Начали с того, что Макси связался со станцией в Женеве, работающей на Эн-би-си, единственным для нас промежуточным средством для передачи сигнала. Но прежде он договорился с финнами и шведами, каким-то образом убедив их, что интервью финского президента Каллио и министра иностранных дел Эркко будут эксклюзивными для Эн-би-си. Телефонный звонок властям в Хельсинки уладил все, что касалось финнов, но мне пришлось долго уговаривать в Стокгольме шведов, от которых зависела радиорелейная связь с Финляндией, чтобы интервью было эксклюзивным не только для Эн-би-си, но и для нас. Вчера всю вторую половину дня искал передатчик. Дом радио Берлина не предоставит мне ни передатчика, ни транзитных телефонных линий через Германию. Они получили указание не раздражать Россию. Позвонил в Амстердам и попытался уговорить голландцев одолжить мне их передатчик, но они очень уж боятся за свой нейтралитет, который, само собой, ни Германия, ни Россия уважать не станут, если однажды им это покажется невыгодным. В конце концов все наши трудности решил Эд Марроу, хотя нас не услышат ни немцы, ни шведы, ни даже финны. Эд убедил Би-би-си поймать шведскую средневолновую радиостанцию, которая будет принимать передачу из Хельсинки по телефону, и ретранслировать ее. С Би-би-си ее перегнали в Регби, откуда на коротких волнах ее передали в наши студии в Нью-Йорке. Обычно, чтобы провести радиопередачу из Хельсинки, надо было перегнать ее по телефонной линии через Швецию и Германию в Швейцарию, а затем с женевской радиостанции транслировать на коротких волнах в Нью-Йорк. Но помешало то, что Германия отказалась предоставить нам транзитные телефонные линии, а Макси связался с местной радиостанцией. Из Нью-Йорка сообщили, что наша передача из Хельсинки была намного лучше, чем у конкурентов. Они, очевидно, делали свою, перехватывая в Женеве средневолновый передатчик из Стокгольма, но так
Сегодня договорился с хельсинкским корреспондентом "Christian Science Monitor" подготовить для передачи первые свидетельства очевидца бомбардировки Хельсинки - это сенсация. Харальд Диттрих, глава коротковолнового вещания Германии, человек спокойный, отличный специалист (он высоко оценивает работу технических служб американских радиовещательных компаний, обеспечивающих прием из Европы, и, несмотря на то что является фанатичным нацистом и ревностно исполняет свой долг, он единственный человек, с которым я хорошо и успешно работаю), пообещал мне по телефону, что сделает все, что в его силах, чтобы Геббельс предоставил нам транзитные телефонные линии, если я гарантирую, что все выступающие будут американцами.
Я простудился, и у меня температура, но буду продолжать свои финские передачи. Тэсс замечательно впряглась в работу, проводит немало часов у телефона, крича в трубку на нескольких языках, включая скандинавские, датский она знает в совершенстве. Отправляет и принимает телеграммы, что мы должны делать исключительно по телефону, и очень помогает мне в работе. Телефонный счет за вчерашний и сегодняшний день, включающий бесчисленное множество звонков в Хельсинки, Стокгольм, Берлин, Амстердам, Лондон и Нью-Йорк, перевалил за тысячу долларов, а счета за телеграммы, в том числе за океан, по всей вероятности, составят половину этой суммы. Но Пол Уайт и Клаубер говорят: "Давай передачи".
Берлин, 7 декабря
Поймал в Стокгольме по телефону Билла Уайта и отправил в Хельсинки освещать для нас финскую войну{25}. Любопытная деталь: многим нашим слушателям в Нью-Йорке одна из его передач на днях показалась не совсем нейтральной, и они телеграфировали сюда, что хотя и согласны с антинацистским уклоном Билла, но советуют впредь быть более объективным. Когда, вернувшись позавчера, я зашел в Дом радио, ко мне подошел Диттрих с текстом Билла в руках. Я подумал, что он хочет устроить мне разнос.
"Прочтите это", - сказал он. "А в чем дело?" - спросил я, твердо решив защищать написанное, хотя сознавал, что Билл в своей иронии над нацистами зашел слишком далеко.
"Да ни в чем, это замечательно! Мы считаем, что это была прекрасная программа, остроумная, но справедливая - вы тоже могли бы делать такие, если бы иногда забывали про свою личную антипатию к нацизму", - ответил он.
Даже если я проживу в Германии тысячу лет, никогда не смогу понять этих людей.
Берлин, 10 декабря
В это воскресенье мы первый раз поговорили по телефону с Эдом Марроу с тех пор, как с началом войны была прервана телефонная связь с Лондоном. Это было во время радиопередачи. Кажется, идея принадлежала Полу Уайту, он любитель таких "аттракционов". На самом деле наши голоса проделали длинный путь. Я слышал голос Эда после того, как его передали на коротких волнах из Лондона в Нью-Йорк, а оттуда таким же образом в Берлин. Мой голос проделал этот путь в обратном направлении. Чтобы не дать какую-нибудь информацию в пользу противника, мы составили план беседы заранее, я загодя представил свои вопросы и ответы Эда, а также его вопросы и свои ответы немцам, а он британцам. Обе стороны одобрили весь текст. Приятно было услышать голос Эда. Раза два он пропадал, и я не слышал конца фразы, но все равно это было здорово.
Кажется, Элеанор К. была арестована гестапо в Бентхайме, недалеко от голландской границы. Она возвращалась из Амстердама в Берлин и выбросилась с верхнего этажа отеля, где ее содержали под стражей. Чудом она не погибла, но сломала позвоночник, обе ноги и руку. Я слышал, что ее освободили и она уехала в Нью-Йорк. Надо все до конца выяснить. Уверен, что в тайной полиции ничего на нее было.
Берлин, 13 декабря
Лайнер "Бремен" успешно прорвал британскую блокаду и проделал обратный путь из Мурманска вдоль побережья Норвегии в германский порт. В этой ситуации британский флот показал себя не лучшим образом. Мы с Джорданом сцепились по поводу того, кому проводить радиоинтервью с коммодором Аренсом, капитаном "Бремена". Не люблю я такого рода конкуренцию. Ссорясь, мы играем на руку нацистам. Министерство пропаганды настаивает, чтобы интервью для нас обоих провел Лотроп Стоддард, американский писатель, сделавший себе имя книгой "Прилив цвета", его сочинения по расовым проблемам, как мне рассказывали, включены в нацистские школьные учебники. Я не могу допустить, чтобы министерство пропаганды назначало мне ведущих, и отказался от этого предложения, пусть даже это будет стоить Си-би-эс передачи.