Бернард Шоу
Шрифт:
Король. Обыкновенно! Коронование назначено в мае. В апреле я женюсь на Дэйзи.
Премьер-министр (взвизгнув). Нельзя! Это безумие!
Архиепископ (он не зря тренировал свой голос на кафедре; голос этот — вершина церковного искусства). Исключено. Вам нельзя жениться на этой женщине.
Король. Сделайте одолжение, называйте ее миссис Белл. Или Дэйзи. Как вам удобнее.
Архиепископ. Если бы мне пришлось благословлять предполагаемый брак, я называл бы ее именно «этой женщиной». Что подходит ей в господнем доме, подойдет и в миру. Однако я этот брак освятить отказываюсь.
Премьер-министр {кричит).
Король. Ах, как страшно! Не сочтите за грубость, но кроме вас найдутся другие. Сэнди Маклосси всегда соберет для меня Королевскую партию, стоит мне только мигнуть. Народ за меня. Как знать, вам, быть может, придется уйти в отставку задолго до коронации.
Архиепископ. Эти шутки — не для меня. Церковь не признает брак, противоречащий конституции.
Король. Что ж, это мне развязывает руки. С религией у нас дела обстоят совсем не так просто, как при Вильгельме Завоевателе. Кстати, вам известно, что он жил очень давно? Вильгельм управлял горсткой искателей приключений. Все как один они были христиане — и христиане одной веры. А с чем имею дело я? С четырьмястами девяносто пятью, для ровного счета с пятьюстами, миллионами подданных. Из них только одиннадцать процентов исповедуют христианство, и даже это незначительное меньшинство до такой степени раздроблено на разные секты, что только я заикнусь о слове божием — и уже кого-то обидел. Приверженность нашего трона протестантизму оскорбляет Папу и его церковь. Венчайся я в церкви, да еще в церкви со шпилем, — оскорбятся квакеры. Исповедуя тридцать девять догматов англиканской церкви, я навлеку проклятье чуть не на всех своих возлюбленных подданных, и сотни миллионов назовут меня врагом их бога. Так вот: вся религиозная сторона обряда коронования безнадежно устарела, но не мне ее переделывать — на то вы поставлены. А вот обойтись без оскорбления чувств всех верующих, какие только водятся в моей империи, я могу. И брак мой будет законным… Я оформлю его в районной регистратуре. Что скажете?
Архиепископ. Невероятно! Такого еще не бывало. Но это и мне развяжет руки.
Премьер-министр. Вы бросаете меня, архиепископ?
Архиепископ. Я не готов ответить на весьма неожиданный шаг Его величества. Беритесь за дело с точки зрения конституции, а я пока кое-что взвешу.
Премьер-министр. Ваше величество не может преступать конституцию. Парламент обладает полнотой власти.
Король. Он обладает видимостью власти, а никакой не полнотой. Впрочем, я так же ревностно предан конституции, как и вы. Но поймите: даже если вы толкнете меня на всеобщие выборы, я пойду на эту крайнюю меру и узнаю, что думает в действительности мой народ по этому поводу. А вы торжественно сядете в лужу. Поднятая вами газетная шумиха бьет мимо цели и меня совершенно не трогает.
Премьер-министр. Но вопрос о всеобщих выборах не стоит. Ответьте, готовы ли вы следовать советам ваших министров или не готовы? В конечном счете все дело только в этом.
Король. А что вы мне советуете? На ком вы мне советуете жениться? Я свой выбор сделал. Очередь за вами. О чем мы, в самом деле, с вами беседуем — о браке вообще, о браке как таковом? Давайте-ка ближе к делу: ваша кандидатура?
Премьер-министр. Но кабинет еще не занимался этим вопросом. Вы играете против правил, сэр!
Король. Иными словами, я вас обыгрываю? Но я к этому и стремлюсь.
Премьер-министр. Нет, я не о том, сэр. Не могу же я подбирать для вас жену.
Король. Значит, вы не можете давать мне советы на этот счет. А раз вы не можете дать мне совет, значит, и следовать мне нечему.
Премьер-министр. Но это же просто каламбур! Признаться, от Вашего величества я этого не ожидал. Вы ведь прекрасно понимаете, что я имею в виду… Кого-нибудь королевской крови. Не американку…
Король. Ну вот, теперь есть о чем поговорить… Премьер-министр Англии публично причисляет американцев к неприкасаемым. Вы наносите оскорбление нации, которую связывают с моей Восточной империей дружественные и единокровные чувства, а на этих чувствах в конце концов зиждется самое существование нашей империи. Мудрейшие из моих друзей-политиков считают брак между британской короной и американской дамой ловким политическим маневром.
Премьер-министр. Беру свои слова назад. Я просто оговорился.
Король. И прекрасно, забудем об этом. Но невесту вам все-таки подавай «королевских кровей»! Вам не дает покоя династический брак в духе семнадцатого века. По-вашему, раз я король Англии и британский монарх, то мне следует пойти по Европе с протянутой рукой, вымаливая распоследнюю кузину, хоть седьмую воду на киселе, у каких-нибудь низложенных-перенизложенных Бурбонов, Габсбургов, Гогенцоллернов или Романовых, на которую ни у нас, ни где бы то ни было никто и смотреть-то не хочет. Такой дешевой глупости вам от меня не дождаться! Сидите себе в своем семнадцатом веке — я живу в двадцатом. Я окружен республиками и великими державами, которыми управляют бывшие маляры и каменщики, выслужившиеся рядовые и дети сапожников.
На чьей же дочери мне жениться? Может, попробуете выбрать мне тестя? Вот Шах персидский. Вот Эффенди Чтозатурк. Вот синьор Бомбардони. Вот герр Битлер. А вот стальной король. Вот они, сегодняшние императоры. И еще вопрос, выдаст ли кто-нибудь из этих великих правителей свою родственницу за старомодного короля. Я повторяю вам — в Европе не сыскать больше такого королевского дома, породнившись с которым, я не ослабил бы положение Англии. Вам это неизвестно? Значит, вам ничего неизвестно.
Премьер-министр. Мне кажется, вы просто лишились рассудка.
Король. Вам еще и не такое покажется. Ваша клика отсиживается в Лондоне. Вы отстали от века лет на двести-триста. Современному миру виднее. Но к чему зря спорить? Давайте свою кандидатуру.
Премьер-министр. В настоящий момент мне никто не приходит в голову, но я уверен, что недостатка в выборе не будет. Вы не поможете мне, архиепископ?
Архиепископ. Эта необходимость возникла слишком неожиданно. Я теряюсь в догадках. Не разумнее ли будет обсудить возможность отречения от престола?
Премьер-министр. Вот-вот, Ваше величество, отрекитесь! Это разрешит недоразумение, а заодно и все наши проблемы.
Король. Чувство долга перед обществом, о котором столь заботливо пекутся ваши друзья, едва ли позволит мне без всякого видимого оправдания оставить свой пост.
Архиепископ. Ваш трон будет потрясен до основания.
Король. Ну это уж моя забота — мне на нем сидеть. А как насчет оснований церкви? Ведь она вынуждает меня вступить в брак без любви и жить во грехе с предметом моей страсти.