Бернарда
Шрифт:
– Ты думаешь, я не пробовала? – руки снова задрожали от волнения. – Беда в том, что я не знаю, что именно умею. Во мне есть какие-то силы, но как их правильно направить, и вообще я до сих пор мало знаю о них. Перемещения – это одно, а вот все остальное…
– Ты же смогла каким-то образом помочь мне.
– А себе вот не могу.
За окном на подоконнике налипли снежинки. Капризный ветер то сдувал их с места, то вновь наметал.
Я не стала говорить о том, что всю ночь провела в попытках сконцентрировать потоки плавающей вокруг силы на собственном теле, чтобы изменить фон. Что до онемения в конечностях представляла
Не стала я говорить и о сомнениях в собственных силах, и о том, что почти неопытна в серьезных отношениях, а тем более в том, как их налаживать в трудные моменты. Но ведь все учатся? Научусь и я. Вот только дали бы шанс…
И никогда так, как в эту бессонную ночь, я не скучала по маме и разговорам с ней. Пусть бы она просто посидела рядом, подержала за руку, погладила бы по волосам. Но не все можно заполучить по щелчку пальца. Некоторые вещи сложнее, чем хотелось бы, – и мамы в эту длинную ночь рядом не было.
– Знаешь, – прервал мои мысли Баал, – а может, Дрейк прав?
Мое сердце нервно трепыхнулось в груди. Как это прав? Почему?
– Я просто подумал: если бы я был на месте Дрейка и кого-то сильно любил, но при этом не мог бы дать этому человеку все, что хотел, то, наверное, тоже дал бы ему уйти, потому что желал бы счастья.
– Нет…
– Да. Ты подумай. Он – мужчина. А способность обеспечивать женщину всем необходимым – неотъемлемая часть мужского желания. Самолюбия, если хочешь. Мы чувствуем себя полноценными, только когда способны сделать это. А Дрейк, к тому же… даже не один из нас. Его принципы еще жестче, он не признает половинчатости. Признаться, в его случае и я не смог бы.
– Но это же неправильно!
– Бернарда, а если бы ты была на его месте? Он тянулся бы к тебе, а ты бы знала, что никогда не сможешь дать ему всего необходимого. Что, находясь с тобой, он окажется навсегда лишен всего того, что мог бы иметь с кем-то другим? Неужели не хотела бы, чтобы он однажды стал счастлив, пусть даже отдельно от тебя?
– Я не хочу делать такой выбор! Нужно найти выход. Просто найти его!
– А если другого выхода нет?
– Есть! – я вскочила из-за стола так резко, что чашка с кофе опрокинулась, а солонки вздрогнули.
От бессилия по лицу потекли слезы, а пальцы сжались в кулаки. Наверняка в этот момент я являла собой жалкое зрелище, стоя с трясущимися конечностями и подбородком, пытаясь найти правильные слова, которые все никак не приходили.
– Ладно, есть, – смягчился Баал, поднялся из-за стола и впервые в жизни неловко, как строгий старший брат, до того не признававший сантиментов, обнял меня. Прижал к широкой груди и погладил по голове, стараясь успокоить рвущиеся наружу рыдания. – Только не реви, я на твоей стороне. Найдется какой-нибудь выход. Поехали домой.
Захлопнув за собой входную дверь, я отряхнула пальто от снега и повесила его на вешалку. Отправила на полку шапку и перчатки, стянула ботинки. Затем мельком взглянула в зеркало на лицо с размазанной косметикой, поморщилась и сходу, не поднимаясь наверх, как ребенок, пытающийся утешиться хоть чем-нибудь, принялась стягивать упаковку со свертка.
Что
Когда бумага оказалась содранной и валяющейся по всему коридору, моим глазам, наконец, открылся и сам подарок.
Ваза.
Высокая напольная, расписанная розовыми с золотым цветами ваза. Сверху к горлышку лентой крепилась небольшая открытка: «Про поющие горшки династии Минь эти олухи в магазине никогда не слышали, поэтому я просто выбрал то, что мне понравилось. Надеюсь, у тебя еще есть место, коллекционерка? Д.Э.»
Дочитав послание, я, несмотря на плохое настроение, рассмеялась.
Небо над головой казалось войлочным из-за постоянно клубившейся на нем сплошной, плотной, местами рваной пелены из облаков. Сгустившаяся темнота поглотила их неприятный серый цвет, оставив ощущение комковатости.
То было чужое небо, неродное.
Перешептывался вокруг лес, состоящий из чахлых голых деревьев; без аппетита похрустывал тонкими сучьями костерок, возле которого на прикаченном откуда-то из чащи бревне расположились одетые в камуфляж рыжеватый доктор и высокий блондин. Эльконто, похлопывая по стволу винтовку, без перерыва сыпал любимыми шутками «с душком», над которыми сам же и смеялся (он вообще унывал когда-нибудь?), Лагерфельд же лишь качал головой и укоризненно улыбался, не утруждая себя комментариями.
Дэлл вот уже минут двадцать как рылся во взрывоопасных боеприпасах, выискивая что-то одному ему известное – машина покачивалась на рессорах, когда он коленями или задом опирался о багажник; Регносцирос, сложив руки на груди и опершись спиной на колесо джипа, с закрытыми глазами сидел на стылой земле, то ли отдыхая, то ли прислушиваясь.
Они стали чужими, непривычными – члены собственного отряда. Вроде те же ребята, те же лица – вот только появилась в их взглядах какая-то зеркальная ровность, стоило пальцам сомкнуться на оружии. Равнодушие, отсекшее эмоции от разума. Они пришли сюда выполнить задание, и каждый, несмотря на мнимую расслабленность, оставался предельно собранным. Я каким-то образом чувствовала это.
Но все равно они были моими ребятами, и с ними, пусть даже такими, было спокойней, чем было бы в одиночку.
Ночь выдалась стылой; спальник, в который я закуталась едва ли не с головой, неплохо держал тепло, но холод и сырость, идущие от земли, не позволяли провалиться в сон. Дэйн уже час назад махнул рукой, давая разрешение на отбой со словами «если что, разбудим», но, даже несмотря на усталость, я все еще бодрствовала.
День выдался долгим, утомительным и щедрым на открытия, одним из которых оказалась моя способность к переносу тяжелых предметов, таких как машины. Благодаря этому (радость на лицах ребят мне запомнилась надолго) утром мы имели возможность проделать долгий окружной (а потому безопасный) путь в пару сотен километров до той самой точки, где теперь разбили лагерь. Хантер был убежден, что именно с этой дороги, теряющейся на одной из заброшенных окраин уровня, Андариэль меньше всего будет ждать появление врагов. Противоположная точка от портала. Если не идти пешком, то это самая удобная траектория для того, чтобы подобраться вплотную к городу. Что ж, я поднапряглась – и идти пешком не пришлось, хотя для того, чтобы перебросить машины и ребят, пришлось совершить четыре прыжка на «F».