Берова тропа
Шрифт:
— Ну вот и что мне теперь делать, скажи? — рыдала Катерина. — Кому я с младенцем надобна теперь?
“ А кому ты, дура, без младенца нужна была?” — зло подумала Марика, но ничего не сказала. В самом деле, ситуация у Катерины — хуже некуда. В жены ее никто не захочет теперь, чужие дети мало кому нужны. Да еще Никитка орать будет… Если не прибьет сестру. А помочь Марика ничем не могла. Зелье, плод вытравливающее, сварить нетрудно, но такое преступление она на себя не возьмет. Поэтому ведьма просто молчала и гладила Катьку
Интересно, боярин Кожевеник тоже там в кабинете у Ольга рыдает?
Уйти бы Грому помогать с больными, второй день ведь не навещала, но любопытно до жути, получилось ли у княжича добыть нужные сведения?
Наскоро распрощавшись с Катькою, Марика сбежала в горницу к Варьке и ее малолетней свите. Там была Сельва, с ней спокойно и тихо. Вот не любила Марика степняков, но эти были совсем своими, родными уже. Так вот: поведешься с Ольгом и друзей его любить начнешь!
На всякий случай уточнила у охранницы:
— Слышала я, Ольг с боярыней Вольской был в отношениях?
— Совсем дура? — удивленно взглянула на ведьму Сельва. — Кто тебе чушь такую сказал? Лисяна Матвеевна — верная жена. К тому же Ольг годами ее младше. Нет, подобное даже представить немыслимо!
Немыслимо так немыслимо, Марика так и думала, что Катька наговаривает на княжича, чтобы оправдать свой провал. С довольным видом уселась на лавку и мирно предложила Варваре:
— А давай я твой кукле шубку сошью? Видела я у Марфы обрезки старого тулупа.
Так до вечера и день прошел.
А потом Ольг в детскую заглянул с серьезным лицом и велел Сельве незаметно проводить боярина Кожевеника. Выпил много старик, ноги плохо держат. Пусть степнячка проследит, чтобы тот в целости и сохранности до дома дошел. Марика же, решив, что дети тихо играют и вряд ли чего натворят, вышла следом за Бурым.
— Ну что, успешно?
— Ты просто не представляешь, насколько! — Впрочем, довольным Ольг не выглядел, скорее уж, мрачным и встревоженным. — Если меня убьют в ближайшие дни, я хоть буду знать, за что.
— Как это убьют! — всполошилась Марика, обхватывая его руками и обнимая изо всех сил. — Не позволю.
— Это первый раз, — дрогнувшим голосом вдруг сказал княжич.
— Что первый раз?
— Первый раз сама меня обняла. Без уговоров и просьб.
— Да ну тебя, дурачок.
— Может, и поцелуешь еще сама?
— Старая я, Ольг. И страшная.
— Мне все равно.
И она вдруг поверила ему. До конца. И взаправду, ему все равно. Он любит ее настоящую.
Глава 28. Пожар
Так они и стояли в объятиях друг друга. Марика робко целовала его, хихикая от того, что борода его щекотит губы. А он даже глаз уже не закрывал, просто ощущал ее всем своим существом как родную, любимую женщину. И кто знает, сколько бы еще простояли и до чего бы их довели поцелуи, но Ольг вдруг встрепенулся и повел носом.
— Пахнет дымом.
— Печка? — нахмурилась Марика, качая головой. Она не раз видела, как летели искры из неплотно закрытой задвижки.
— Нет, не таким дымом. Живо во двор!
Многие годы среди степняков научили когда-то княжича различать запахи не хуже дикого зверя. Пожар в степи — дело очень злое. В некоторых местах — просто смертельное. Воды там мало. И теперь ему показалось, что это не просто уголь из печки выскочил, нет. Все куда серьезнее.
Он подлетел к окну и заорал во весь голос:
— Пожар! Горим!
Марика, не понимая, смотрела на него с изумлением и весельем. Бурый же подскочил к малому своему сундуку, что стоял на полке возле печи, проверил замок и выкинул увесистый ящичек в окно. Туда же полетел и второй сундучок, с отцовскими кольцами, материными жемчугами и княжеским знаком.
— Во двор, я сказал!
Марика пожала плечами и вышла из горницы. Здесь запах дыма стал сильнее, но все ещё не казался ей опасным. Просто у кухарки что-то сгорело, наверное. Между тем во дворе уже толпилась растерянная челядь.
Уже стемнело, на морозном небе зажигались яркие звезды. Огня видно не было.
Бледный как полотно Никитка потерянно шевелил губами, оглядываясь. Увидев спокойно сходящего с крыльца Ольга, он вцепился тому в рукав и прокричал:
— Я узнал этот запах! Это чумной огонь, чумной огонь!
— Сказка!
— Нет. Таким угуры сожгли мою деревню. Его не потушить ничем. Мы все сгорим, весь Бергород!
Дым валил уже из окон подклета, странный, маслянистый, неторопливый. Стелился по земле, обвивал ноги, ластился к людям, как кошка.
— Ну что ты развесил сопли? Пожарная команда где? Говоришь, не потушить? Ну так скачи во весь дух, пусть остальные дома спасают! Фрол, Марко, лошадей из конюшни вывести! Ермол, эй, Ермол, все ли люди вышли?
— Все, кажется, батюшка, ты ревел как бер…
Никитка уже седлал коня, что-то бормоча под нос. Сбегались соседи.
— А где Варька? — спохватилась Марика, тревожно оглядываясь.
Во дворе ее не было. Только Олена жалась к бабкиной юбке.
— Куда! Не смей!
Поздно. Наскоро пробормотав нехитрый заговор против огня, Марика закрыла лицо платком и бросилась внутрь. Она же ведьма! Ей ли не найти спрятавшегося ребёнка?
Огонь неторопливо и как-то лениво лизал деревянные ступени лестницы, но до светлых горниц ещё не добрался. Марика птицей взлетела вверх, заглянула в одну горницу, в другую… Хорошо ещё, что у Ольга не княжьи палаты! Варьки нигде не было. На всякий случай ведьма сунула голову и Ольгову спальню, но и она была пуста. Оглянулась: лестницу всю уж заволокло тяжелым дымом. Прекрасно! И девчонку не нашла, и сама сгинет теперь!