Берсерк
Шрифт:
Через полчаса меня так же грубо, как и в "Уазик", бросили в КПЗ, правда, сняв с моих рук наручники. Спустя ещё приблизительно час, снова нацепив на мои руки стальные браслеты, меня перевели в комнату для допроса. Там меня ожидал следователь, от которого я и узнал, кем был мажор, склеивший ласты после полученного от меня удара. Этот молодой отморозок оказался сыном владельца крупной строительной компании. Сам папаша на моё счастье сейчас находился где-то за границей, иначе я, скорее всего, не сидел бы сейчас здесь, а лежал в реанимации и это в лучшем случае. Все мои слова о том, что эта тварь вместе со своим другом избивали мужика, уже давно не оказывающего никакого сопротивления, следователь пропустил мимо ушей. С его слов это я избивал того несчастного мужика, а мажоры как раз пытались
– А как же свидетели? – спросил я. В тот момент неподалёку от остановки находились люди, трусливые тогда, но сейчас могущие оказать помощь в расследовании.
– Свидетель один, Авель Домаров, друг убитого тобой Алексея Прохорова. Он настаивает на том, что это ты убил и прохожего, и Алексея, - ответил следователь, на этой фразе закончив меня допрашивать. Из всего того что я теперь знал, получалось, что мне - конец. Никакие оправдания мне не помогут, получу по полной программе за два трупа. Я, конечно, с этим был в корне не согласен, но сделать просто ничего не мог.
Суд состоялся через две недели, меня естественно признали виновным в двух убийствах и вынесли приговор, который меня просто добил.
– Двадцать лет с отбыванием в колонии общего режима! – выдавил из себя судья и захлопнул папку с моим делом.
Суд проходил в закрытом режиме, поэтому мои вопли о несправедливости никто кроме судьи и стороны обвинения не услышал. Папаша отморозка не был удовлетворён приговором, поэтому пообещал мне недолгих лет жизни, намекая, что он со мной разберётся на зоне, денег у него для этого достаточно. Я тоже пообещал, что могу выжить, вернуться и отомстить, причём быстрее, чем до меня доберутся его наёмные убийцы. На этом моё общение со всеми закончилось, под конвоем меня перевели в «автозак» и я, отправился отбывать срок.
Поездка в потрёпанном «автозаке» получилась недолгой. Минут через десять тарантас остановился, дверь открылась, и в него вошли два мужика в строгих чёрных костюмах. Не сказав ни слова, они меня пересадили из «автозака» в минивен с тонированными стёклами.
– Вы ещё кто?
В минивене сидели ещё трое хмурых мужиков в таких же чёрных гражданских костюмах. Из этих троих со мной заговорил только один, возрастом приблизительно в районе пятидесяти лет.
– Я полковник Назаров, - ответил он, ухмыльнувшись. – Тебя решено перевести в более безопасное место. Там тебя Прохоров старший достать не сможет, руки у него коротки, - успокоил меня полковник, после чего человек, сидевший слева от меня, быстрым движением вколол мне в руку какую-то дрянь, причём прямо через ткань рубашки. Дрянь эта подействовала практически мгновенно, погрузив меня в чёрную тишину, я даже не успел возмутиться на этот их подлый поступок.
Пробуждение было не приятным, по ощущениям мне казалось, что я накануне выпил бочку водки, причём без закуски. Вскоре преодолев круговорот в глазах и тошноту, смог осмотреться. Это явно была не тюрьма, комната, где я лежал на кровати, была скорее похожа на гостиничный номер, здесь даже телевизор был в наличии. Неведомым похмельем страдал около часа, пока не появился уже известный мне полковник со своими молчаливыми друзьями.
– Проглоти это, легче станет, - один из его помощников положил на журнальный столик две небольшие капсулы ярко красного цвета. – Если бы мы хотели тебя убить, ты уже давно был бы мертв, глотай, не бойся!
Я дрожащими руками подобрал капсулы и положил в рот, но глотать не спешил, а-то мало ли что, вдруг опять вырублюсь.
– Глотай, тебе говорят! Нечего тут агента контрразведки из себя корчить! – прикрикнул полковник и подал мне стакан с водой, чтобы я запил лекарство. Пришлось проглотить подозрительные капсулы, а через пару минут моё самочувствие действительно стало намного лучше.
– Полегчало? Вижу, что да. Значит, сможешь, понять и осмыслить всё то, что я сейчас тебе скажу. Ты не в тюрьме, но свободы перемещения всё же не будет. Мы в одной из научных лабораторий, секретной, разумеется. Предлагаю тебе поработать на благо родины, вместо отбывания срока в гораздо худших условиях, чем эти.
– Кем поработать? Вам тут кафелем что-ли нужно всё выложить? – полковника я не понял, он говорил какими-то загадками, припудренными сказкой о секретности.
– Нет, конечно, нам нужен исследователь, а ты как раз просто идеально подходишь для этого дела. Если не согласен, не вопрос, зона никуда не делась, ждёт тебя с распростёртыми руками.
– И что я должен буду для вас исследовать?
– А вот это уже не ко мне, исследованиями занимаюсь не я. Моё дело подбор кадров. Ты тут подумай ещё пару часиков, прежде чем соглашаться, дело опасное, но чертовски интересное. Я позже зайду, - полковник встал и быстро вышел, правда, одного из своих провожатых оставил, видимо, чтобы я через него смог сказать ему о своём решении. Попытка поговорить с «другом» полковника, ни к чему не привела, он молчал словно рыба. Слова полковника неизвестного рода войск, вызвали у меня одновременно и чувство тревоги, и жуткий интерес. То, что дело секретное было и так понятно, иначе, зачем устраивать весь этот цирк с похищением меня из «автозака». С другой стороны, опасность меня поджидала и на зоне. Где я протяну дольше тут или там, тоже никому не известно. Если меня здесь не собираются убивать или ставить на мне опасные опыты, шанс выжить и сбежать в процентном соотношении немного выше, чем из мест заключения. Значит, есть смысл соглашаться, жить-то всё равно мне, кажется, недолго осталось и всё из-за моего проклятого чувства справедливости.
– Эй, манекен с пистолетом подмышкой, - позвал я своего сторожа, - передай шефу, я согласен. Что вам там нужно исследовать?
Сторож, оставленный в комнате, услышав моё согласие, ушёл, оставив меня в одиночестве, обдумывать, на что я только что почти добровольно подписался. Полковника долго ждать не пришлось, минуты не прошло, как он вновь появился в моём странном гостиничном номере. Его лицо, как и раньше не выражало никаких эмоций, о чём он думал и в каком настроении находился, понять было невозможно.
– Я рад, что здравый смысл возобладал, - он изобразил намёк на улыбку и предложил, следовать за ним.
Тем временем в этом же здании на минус третьем этаже, сидя за столом в своём кабинете, профессор Вениамин Генрихович Озёрский внимательно читал личное дело нового исследователя под номером 125. Данные ему предоставил полковник, собрав информацию о парне всего за пару дней.
– Рост 181 см, вес 72 кг, психических отклонений от нормы не замечено, характер, - здесь профессор увидел вместо пояснения знак вопроса, после чего на некоторое время задумался. – Почему ничего? Всех предыдущих кандидатов, царство им небесное, полковник смог хоть как-то охарактеризовать, а здесь нет. Времени мало было или характер не подходит ни под одно описание? – Воспитанник детского дома, родители неизвестны, а это очень хорошо. А вот и самое главное, - Вениамин Генрихович добрался до графы совершённых Александром преступлений. – Приводов в полицию за время нахождения в детском доме – 9.
– Драка, драка, мелкое хулиганство, драка, хулиганство, драка, драка, драка, драка. Во всех драках, в которых участвовал Александр Тихий, не он был зачинщиком, но он влезал в них, пытаясь, помочь таким же детдомовцам, как и он сам. Получается, что он прямо какой-то Робин Гуд, а не Александр Тихий, - профессор мысленно усмехнулся.
– Серьёзных преступлений до последнего времени не совершал, - Вениамин Генрихович встал и прошёлся по кабинету, разминая затёкшие от долгого сидения ноги. – Какая-то не стыковка получается, до этого ничего, а тут бах – сразу два трупа! Полковник в своих записях почему-то не указал, что и как произошло, не счёл нужным? Почему? Мне опять подсунули порченый материал! Кого не возьми - либо псих, либо убийца! Неужели мне не могут найти нормального человека!? Работаю с отбросами! Хотя, для наших целей, такие отбросы как раз отлично подходят, потом совесть не так мучает. – Так, что тут у нас ещё? На правом плече свежая татуировка – голова волка с оскаленной пастью. Детдомовское прозвище – волчонок. Уже не волчонок с двумя трупами-то, а матёрый волк! Количество шрамов на теле – сорок два. Да, всё-таки не самый лучший вариант нам достался, нужно внимательно осмотреть парня на соответствие подходящего для выполнения задачи здоровья.