Берсеркер
Шрифт:
Лиза, поглаживая его по лбу, вопросительно вскинула бровь.
Деррон пожал плечами:
— Да нет, конечно, можно найти и более рациональное объяснение. Это была самая сложная и компактная машина, построенная берсеркерами, результат двадцатитысячелетней эволюции — в ней просто не могла не зародиться жизнь. По крайней мере, так считают теперь. А Джованн, как и некоторые другие люди, имел странную власть над всем живым. Это зафиксировано в документах, хотя с точки зрения логики это объяснить сложно.
— Я прочитала историю о святом Джованне и волке, — сказала Лиза, продолжая поглаживать лоб Деррона. — Там говорится, что, после того как Джованн укротил волка, тот до конца дней своих жил в деревне,
— Нет, это было с настоящим волком. Полагаю, это изменение в истории оказалось слишком незначительным, чтобы повлиять на легенду. Полагаю, берсеркер решил убить настоящего волка и занять его место. Если бы он убил Джованна, люди могли бы решить, что тот был обычным обманщиком. Но то, что он разорвал живого волка на куски, было иррациональным поступком, свойственным скорее живым существам. Если бы мы узнали об этом раньше, мы могли бы догадаться, что произошло с нашим врагом. Там были и другие ключи к ответу. Он совершал много поступков, нелогичных с точки зрения робота. Я сам должен был догадаться об этом в соборе, когда он принялся рассуждать о переходе от жизни к не-жизни. Во всяком случае, Сектор не столь доверчив, как Джованн и его биографы. Сейчас зверь сидит в клетке в настоящем времени, и ученые пытаются решить...
Здесь Деррону пришлось прерваться, поскольку барышня склонилась над ним, явно желая, чтобы ее поцеловали.
— А я тебе говорил, как там здорово? — продолжал Деррон немного погодя. — Конечно, на большом холме будут отстраивать собор. Но я думаю, что нам с тобой стоило бы как-нибудь зайти в Управление Окружающей среды, до того как начнется послевоенный бум, и зарезервировать для себя один из окрестных холмиков...
На этом месте ему снова пришлось прерваться.
Берсеркер: Планета Смерти
Роман
Глава 1
Из динамиков корабельной трансляции раздавался ясный и четкий голос давно умершего человека, и шестеро людей, собравшиеся в кают-компании «Ориона» — единственные живые люди на пространстве в несколько сотен световых лет, — внимательно вслушивались в его слова. Кто-то делал это лишь потому, что Оскар Шонберг, владелец «Ориона» и его капитан, ясно дал понять, что желает, дабы все выслушали это сообщение. Карлос Суоми, всегда готовый сцепиться с Шонбергом и собирающийся на днях крупно с ним поспорить, в этом вопросе целиком и полностью разделял мнение начальства. Афина Паулсон, самая независимая из трех женщин, не высказала никаких возражений. Челеста Серветус — возможно, наименее независимая, — сделала несколько несущественных замечаний. А Густав де ла Торре и Барбара Хуртадо, по наблюдениям Суоми, вообще не имели привычки оспаривать решения Шонберга.
Голос умершего человека не был записан, а лишь законсервирован приблизительно пятьсот лет назад по космическому календарю и прошел от системы Охотника, откуда исходил радиосигнал, к нынешнему положению «Ориона» во внутригалактическом пространстве — одиннадцать сотен световых лет от Земли (или пять с половиной недель пути для их корабля). Этот голос принадлежал Иоганну Карлсену, который пятьсот стандартных лет назад повел эскадру в систему Охотника на бой с флотом берсеркеров и вышвырнул их оттуда. Карлсен разгромил основные силы берсеркеров и навсегда подорвал их потенциал в темной туманности под названием Каменная Россыпь.
Большую часть переборок кают-компании занимали видеоэкраны, и когда их использовали по прямому
— А почему вы уверены, что это действительно голос Карлсена? — спросил наконец Густав де ла Торре, худощавый, темноволосый и даже на вид опасный человек. Они с Шонбергом сидели в мягких креслах, расположенных в противоположных углах небольшой кают-компании. Остальные четверо присутствующих расставили свои кресла по кругу.
— Я слышал его раньше. Эти же самые слова. — Голос Шонберга звучал слишком мягко для такого крупного и крепко сбитого мужчины, но был таким же решительным, как обычно. Его взгляд, как и взгляд Суоми, был прикован к видеоэкрану. Шонберг внимательно слушал Карлсена и изучал звезды. — Во время моего последнего путешествия в систему Охотника, — так же мягко продолжил Шонберг, — примерно пятнадцать стандартных лет назад, я останавливался в этом же районе — только, конечно, на пятнадцать световых лет ближе — и ухитрился поймать этот же самый сигнал. Я слышал эти же слова и некоторые из них записал, точно так же, как это сейчас делает Карлос, — и он кивнул в сторону Суоми.
Карлсен нарушил потрескивающую тишину словами:
«Проверьте внимательно этот люк, если он не задраивается, — я что, должен вам обо всем напоминать?»
Голос был язвительным и запоминающимся, хотя произносимые слова являлись всего лишь обрывками жаргона, — точно так же мог говорить любой командир, проводящий сложную и тяжелую операцию.
— Прислушайтесь, — сказал Шонберг. — Если это не Карлсен, то кто же это может быть? Во всяком случае, когда я вернулся на Землю после последнего путешествия, я проверил исторические записи, сделанные на его флагмане, и убедился, что последовательность совпадает.
Де ла Торре с усмешкой посмотрел на Шонберга.
— Оскар, а у тебя никто не поинтересовался, откуда ты взялзаписи? Тебе ведь не полагалось тогда быть в этом районе космоса, не так ли? Как и нам не полагается сейчас здесь находиться, а?
— Пфе. Никто и внимания не обратил. В Межзвездном Правительстве — точно никто.
Суоми казалось, что Шонберг и де ла Торре знакомы не слишком давно и знают друг друга не очень хорошо. Похоже, они познакомились на деловой почве, и их свели общие интересы, касающиеся охоты, — эти интересы разделяли еще несколько человек. Во всяком случае, несколько человек на Земле — родной планете всех, кто сейчас находился на корабле.
Снова заговорил Карлсен:
«Говорит главнокомандующий. Кольцо три открыто. Абордажные команды, приступайте к делу».
— Сигнал нисколько не ослабел с тех пор, как я его слышал в прошлый раз, — задумчиво произнес Шонберг. — Значит, на расстоянии ближайших пятнадцати световых лет в сторону системы Охотника все чисто.
Не вставая с кресла, Шонберг включил трехмерную голографическую астрографическую карту и сделал пометку световым карандашом. Степень чистоты пространства между их нынешним местоположением и местом назначения была весьма важным фактором, поскольку, хотя межзвездные сверхсветовые переходы и пролегали вне обычного космического пространства, избежать его влияния было невозможно.