Берта
Шрифт:
Огонь всё же упал в её дом. И тут же погас. Берта закричала или во всяком случае ей показалось, что она издала какой-то звук. Кожу на руках всё так же жгло, но огонёк, её огонёк, погас и не загорится уже никогда. Берта зачем-то продолжала тянуться к угольку рукой. Моя звёздочка. Теперь всего лишь камень, каких снаружи целое море. Стало холоднее. Берта свернулась в комок и, залитая слезами, уснула, полностью вымотанная, измученная. Больше ничто не имеет значения. Огонь погас и не вернётся к ней уже никогда.
II
Проснулась Берта уже на рассвете от нежной трескотни утренних птиц. Солнце, пока ещё теплое, но уже гораздо более по-осеннему мягкое, грело ей пятки. Муравьи, с таким трудом выпровоженные восвояси, вновь копошились в корзине с яблоками, попутно
Оперевшись на локти, Берта поднялась. Лёгкий ветерок подул ей в лицо. И откуда бы в доме образоваться сквозняку? Она хорошо заткнула все дырки в стене пару месяцев назад. Не может быть такого, чтобы ветер прорывался изнутри дома.
И тут она увидела глаза. Прямо перед ней сидела огромная серая неясыть. Ветерок, который Берта почувствовала, был вызван взмахом крыльев этой опасной птицы. Обычно маленькие, они и без того пугали Берту своим уханьем и грозным видом, у этой же когти были размером с человеческую ладонь, а карие глаза смотрели пристально и недобро. Берта замерла. Но птица лишь ещё раз взмахнула могучими крыльями и улетела прочь из избы.
От сердца немного отлегло. Берта чувствовала себя измотанной, но она жива и это главное. Просто чудо, что тот вчерашний звездопад её не убил. И что это было за помешательство? А сова, очевидно, залетела, потому что Берта не закрыла на ночь дверь. Вчера с ней случился кошмар наяву, но скоро тяжёлая работа смоет все плохие воспоминания и уже этой ночью Берта будет крепко спать. Правда сможет ли она работать с такими руками? Берта попробовала подняться с колен, уперевшись в ладони, и тут же тихо взвыла. Раны болели, если к ним прикасаться, наросшая за ночь плёнка была лишь видимостью выздоровления. Так тебе и надо за глупость, подумала девушка сама про себя. Совсем скоро сбор урожая, заготовки на зиму, как ты будешь делать это с такими руками? Пришлось посидеть и подождать, пока боль утихнет. В принципе, всё, что нужно, это обмотать руки чем-нибудь, чтобы они не болели так от прикосновений. И разве у неё где-то тут не лежала заживляющая мазь? Она много раз спасала Берту, когда та ранила себя за чисткой рыбы или во время полевых работ – должна помочь и сейчас.
Встав кое-как на ноги, Берта направилась к ящику, в котором хранилась банка с лекарством, и чуть не упала от того, что у неё закружилась голова. Похоже, вчерашняя ночь так просто её не отпустит. Берта упёрлась локтем в стену, отдышалась и всё же дошла до тумбы из тёмного дуба. Достала банку с мазью, с трудом открыла её, вспоров на ладони большой пузырь, из которого тут же потекла вода. Затем вытащила из нижнего ящика самую чистую тряпку из тех, что была. Кое-как зубами порвала её на два куска – не очень равных, поэтому больший решила использовать для правой руки, пострадавшей сильнее. Густо намазала ладони мазью, особенно пройдясь по только что вскрытому рубцу, и обтянула руки импровизированным бинтом. Боль будто бы немного утихла. Берта закрыла ящик и прислонилась виском к холодному дереву. Ей хотелось чуть посидеть с закрытыми глазами и подумать, прежде чем куда-то пойти. Теперь она по крайней мере могла делать не очень грязную работу. А есть ли у неё такая? Кажется, осталось только полить ещё раз овощи, да пройтись разок по грядкам, посмотреть, нет ли где рассадника жуков, а дальше уже останется ждать, когда будет пора собирать урожай. Значит, надо снова идти к реке. В ведре осталось всего ничего воды, она сейчас всё потратит на репу. Берта мысленно прошлась по всем участкам своего небольшого огорода, маленького дровяного дома, и не вспомнила почти ничего такого, что нельзя было бы отложить на потом.
Берта опёрлась о тумбу спиной и бегло оглядела пол – не было ли где-то её камня. Нет, нигде его не оказалось. Впрочем, он ей был на самом деле и не нужен. И что это действительно вчера на неё нашло? Разве она не знала, что звёзды тухнут, когда падают с неба? Но этот белый свет так её заворожил! Ей так хотелось, чтобы этот прекрасный огонь освещал ей пространство, так хотелось свою собственную маленькую звёздочку. Ей бы не помешало немного больше света в жилище без окон с одной дверью. И разве тут не стало темнее?
Она скосила глаза на печь. Что-то с очагом было не так. После секундного осознания Берта поняла – огня не было. Он погас впервые за столько лет. Берта вжалась спиной в тумбу, ручка больно вдавилась в позвонок. Нет, это слишком невероятно, невероятнее звездопада. Этот огонь не гас никогда. Не отрывая спины от опоры, Берта сместила голову влево – хотелось заглянуть внутрь печи, всмотреться, быть может там есть хоть один тлеющий уголёк. Но с её позиции ничего кроме чёрного проёма не было видно. Дыхание Берты участилось, сердцебиение стало отдавать в горле. Такого просто не может быть! Он никогда не гас – ни летом, ни зимой. Он не тух даже если она проливала туда ненароком своё варево, не тух даже если она, обозлённая на летнюю жару, сама пыталась его затушить водой из реки. Но теперь его нет. В погоне за звёздным огоньком она потеряла огонь куда более ценный – тот, без которого не пережить зиму. Не вполне понимая, зачем она это делает, Берта повернулась направо к двери – нет ли там снова этой совы. У кого Берта хотела просить совет? Не унесла же птица огонь в когтях. Лучше всего было бы подползти к очагу и проверить уголья, но было так страшно обнаружить, что потухло всё без остатка, что спокойнее было смотреть в дверной проём в поисках совы. Берта попыталась успокоиться. Девушка рассудила, что лучше всего сейчас будет отвлечься на работу и натаскать ещё воды с реки для рассады. Одними ногами она оттолкнулась и вылетела из избы вон.
Мысль о том, что придётся нести в обожжённых руках полное ведро воды не очень успокаивала, но Берте было необходимо чем-то заняться, чтобы не оказаться в ловушке своих мыслей. Зачастую она бывала настоящей трудягой не потому, что дел было действительно много, а потому что тяжёлая монотонная работа выбивала из головы все слова, которые она так часто произносила сама себе долгими вечерами. Берта боялась этих мыслей, потому что они медленно, но верно, тянули её вниз, давая понять, что всё, чем она занимается, бессмысленно, и она всё равно умрёт в этом доме, совершенно одна. Берта опустила глаза вниз, в землю, и смотрела на ускакивающих из-под ног кузнечиков – так спокойнее всего. Один крупный кузнечик где-то с середины пути до реки всё прыгал и прыгал перед Бертой вперёд. Что же ты не отскочишь влево или вправо? Смешное создание всё не понимало, что пора бы ему свернуть. Так он и довёл Берту до места, где заканчивалась трава и начинался песок. Тут зелёный отскочил влево и понёсся ещё на три прыжка от преследовательницы. Берта проводила его глазами и заметила, что улыбнулась. Если бы не постоянно меняющееся полотно неба и животный мир, так бы она и легла тут костьми.
Боковым зрением Берта приметила рыжее пятно. По правую руку от неё через реку был перекинут мост. Причудливое сооружение появилось из ниоткуда, но выглядело так, будто стояло тут всегда. Хотя оно и было неблизко к ней, Берта разглядела витые ножки, на которые опирались перила, а на треугольном соединении правой и левой частей переправы фигурку чёртика, смотревшего на холм, где располагался её дом. Не снимая улыбки, Берта тихо опустила ведро на берег, развернулась и пошла обратным путём. С неё на сегодня было довольно, она шла домой.
***
Берте очень повезло, что на днях пошёл дождь. Она так и не вернулась на берег и не забрала ведро. Из дверного проёма было не видно, но, может, его и вовсе уже унесло водой. За урожай можно было не беспокоиться, да Берта за него и не боялась. Она едва смогла заставить себя выйти и набрать за домом хвороста для очага, но даже не закинула его в печь и не пыталась зажечь. Ей было страшно, что оно смотрит на неё с моста.
Чёртик определённо смотрел. Мост был далеко, фигурка была похожа на точку, на муху, но взгляд явственно ощущался. Закрытая дверь не помогала. Берте даже хотелось, чтобы вернулась та исполинская сова. По крайней мере та сидела рядом и не тронула Берту. С ужасом Берта замечала, что вода для питья заканчивается и скоро придётся идти набирать новую порцию. Выходить за дом по нужде было ещё страшнее, и Берта экономила воду как могла. Но делать было нечего – становилось холоднее, голоднее, после дождя воздух стоял сырой и как будто серый. А в доме всё так же не было ни огонька.