Берта
Шрифт:
– Спасибо, – Берта не знала, что ещё сказать. Всё было непонятно, какая-то группа, город. Но наконец-то жители деревни были настроены радушно, голодная смерть больше не грозила, в доме Марты было тепло и хорошо. Она посмотрела на ту, кто за неё вступился.
– Это наш староста, Василий Петрович, он никогда не представляется, его и так все знают, – старик усмехнулся и махнул рукой, якобы, ну да, забыл, – А ты действительно лучше оставайся у меня, отдохни, умойся. А там уже найдём твоих и отвезём тебя к ним.
– Спасибо, – сказать действительно больше
– Да, но не очень далеко.
Мальчишка припрыгнул к толпе детей.
– Идём играть! И Квакушку с собой!
Дети обрадовались и подхватили Берту, так что ей оставалось только следовать за ними, куда бы они её ни вели. Берта чувствовала облегчение – она нашла людей, те её приняли, и если ради этого надо было пройти через тяготы последних дней, то Берта не была против.
Рядом с деревней был вычищенный пустырь, отлично подходящий для игр. С удивлением для себя Берта обнаружила, что смутно помнит какие-то из них. Детям было не до объяснений, куда там, и приходилось схватывать на ходу. Только какие-то две совсем ветхие старушки сидели на лавочке за калиткой и выкрикивали Берте, что делать. Кажется, им и детям было смешно, что Берта на голову всех выше, а играет как маленькая. Лишь во время игр Берта обратила внимание, что все дети были полнее её. Но смущение по этим и другим поводам уходило, Берта заражалась весельем остальных. Наконец, ребятня устала, остановились в невысокой траве отдышаться.
– Ай, не трожь!
Кто-то, кажется, толкнул девочку рядом с Бертой, но кто из детей это был? Ведь поблизости никого нет.
Берту ухватили за локоть. Нервная и запуганная, она отпрянула от этого так же, как и от похожего прикосновения старухи. Только Берта успела подумать, что, наверное, толкнула кого-то из детей, как та же невидимая рука уцепилась за её волосы и потащила назад. Это не мог быть ребёнок, Берта испугалась и рванула вперёд. Несколько волосинок больно вырвались из кожи головы, оставаясь висеть в воздухе, неясно, на чём. Дети закричали. Закричала и Берта.
Все понеслись в сторону деревни, сбивая друг друга с ног. Один из детей наткнулся на невидимое препятствие и упал навзничь. Тут же он вскрикнул, потому что почувствовал, как его больно пнули, и через секунду второй ребёнок, бегущий вслед за Бертой в деревню, был отброшен в сторону, и горько зарыдал. Воцарилась паника.
Нечто догнало Берту и снова схватило, на этот раз за край рубашки. И снова Берта рванула, а оторванный кусочек сукна остался висеть в воздухе. Так быстро Берта не бежала ещё никогда. Едва она достигла домов, её снова схватили и уронили на землю. Теперь она узнала в той, кто её остановил, вчерашнюю старушку, которая хотела её прогнать.
– Убирайся к чёрту, ведьма!
Она плюнула в Берту и больно дала ей носком ботинка по спине. Берта подорвалась и побежала. Ей хотелось убежать к дому Марты, но ещё кто-то швырнул в Берту чем-то, похожим на обглоданную кость. Предмет пролетел мимо, и Берта продолжала бежать, но свернула влево, через чей-то заборчик, в сторону реки. Тогда ей вслед понёсся камень, и этот прилетел куда надо. Плечо заболело, Берта чуть вскрикнула от удара. Вслед за этим камнем понёсся и следующий. Дети пронзительно визжали и почти перекрывали ругательства стариков.
Наконец, Берта достигла берега реки. Мост был далеко, да она и не планировала идти назад. Это какая-то ошибка, ведь она бежала вместе со всеми, так почему её гонят? Долго думать у неё не получилось, так как в следующую секунду тяжёлый камень прилетел ей в лоб. Берта упала спиной в реку и на мгновение лишилась чувств.
Холодная вода захлестнула Берту с головой и потащила вниз по течению в сторону леса. Немного мутной воды попало девушке в рот, та поперхнулась и очнулась. Лоб болел, на языке была тина, и её всю трясло. Так много случилось за пару дней – Берте казалось, слёзы текли у неё из глаз, но она не знала этого наверняка из-за потоков несущей её воды. Наконец, Берта окончательно пришла в себя, и поплыла к другому берегу, подальше от деревни и неведомой угрозы, пытавшейся только что её схватить.
Выплыла Берта вся грязная, трясущаяся и в синяках. Она не сразу встала – продолжала стоять на коленях на берегу, опустив взгляд в землю. Теперь уже слёзы точно лились у неё по лицу, потому что Берта чувствовала, как заволокло глаза и ком встал в горле. Она села, дала себе выплакаться и только после поднялась.
Деревни позади неё не было.
Берта не очень удивилась. Конечно, деревня была очередным видением, капризом её внезапно переставшего быть постоянным мирка. Но почему этот ужасный длинный сон всё никак не проходит?
Она постояла на берегу ещё с минуту, тупо поглядела на то место, где только что виднелись дома, и пошла домой. Больше всего ей сейчас хотелось вернуться в свою лачугу, поменять одежду на сухую, заварить себе отвар из трав, и погреться у печного огня. Но ведь огня-то нет! – вспомнилось ей. Ну ничего, не беда. Придётся опять постараться и разжечь.
Она шла и шла, долго. Дом всё никак не был виден, хотя лес уже был достаточно близко. Наконец, она почти дошла до холма, на котором жила, и обнаружила, что и моста больше нет. Все видения разом ушли, испарились. Ну и славно. Дома она просушится, отдохнёт и продолжит работать. Ничего ещё не потеряно, она успеет приготовить всё к зиме.
Наконец, она взобралась на холм. Дома не было. Не было даже пустого места там, где когда-то она жила. Лишь бурьян да трава. Вместо хорошо возделанной земли кусты. Вместо дорожек муравьиные кучи. И даже вместо непроходимой некогда тёмной стены леса обычные старые деревья. Это был тот холм, но это было совсем не то место, которое она помнила.
У Берты больше не было сил стоять. У неё не было даже сил думать. Она легла прямо там, в высокой траве, свернулась в комок и заплакала. Долго. Заунывно. Безвыходно.