Беру тебя в долг
Шрифт:
– Найти мне матрес Фоурм и привести сюда.
Стражники бросились исполнять приказание, а он взял первый попавшийся стул и уселся на него, нервно притопывая ногой. Его придворные сгрудились в отдалении и оттуда настороженно поглядывали. Охота давно уже перестала быть развлечением. И все, что тут происходило, пахло грозой. Но уехать никто не мог, потому что король не давал разрешения. Плевать.
Лекарь подошел, в очередной раз пытаясь уговорить его:
– Ваше величество, надо перевязать раны…
– Плевать! – рыкнул он.
Лекарь испарился. А стража наконец нашла матрес Фоурм. Родхар повел шеей и поднял на нее взгляд. Женщина силилась держаться, но видно было, что ее всю трясет.
– Матрес Елена Фоурм. Только ради того, что вы когда-то были фрейлиной моей матери… – начал он.
А та уже поняла, стала заламывать руки.
– Сир, ваше величество, я ни в чем не виновата! Я не знаю, что вам про меня рассказали?! Это все клевета!
– Чтобы я вас больше не видел при дворе, – медленно проговорил он.
И вот тут она заголосила по-настоящему:
– Ваше величество! Я все скажу! Все! Только дайте мне оправдаться… Сир!
Он мотнул головой страже:
– Убрать. Под замок, пока все не расскажет.
Потом еще некоторое время сидел, успокаивая дыхание.
И только после этого снова пошел в шатер.
глава 15
Когда Мара осталась одна, в первую секунду она еще как-то держалась на выплеске эмоций. Как срезанный косой цветок, который доли секунды держится на стебельке. Потом все рухнуло, словно из нее выпустили воздух.
Как будто этот мужчина давал ей силы бороться, а без него…
Она огляделась в шатре и на секунду зажмурила глаза, потому что стала все четче обозначаться реальность. Что теперь с ней будет? Неужели она действительно согласилась выйти замуж за того старого барона?
Вспомнился дядя Меркель. Его отношение, слова:
«Отбор – это шанс. Если повезет, устроишься при дворе. А нет… Кто-нибудь да на тебя позарится».
Спешка, с которой он торопился сбыть ее с рук.
«Ничего лишнего с собой не бери. Кое-какую одежду купим тебе по дороге, чтобы не была оборванкой. На первое время хватит, а дальше пусть думает тот, кто на тебя позарится».
Ну вот. Позарился.
Мара мрачно усмехнулась, силясь встать. Прострелило руку, смех отдался болью в ушибленном боку. Мара понимала, что настоящая боль придет потом. И болеть у нее будет сердце. А сейчас надо просто найти в себе силы и выйти из шатра. Но ей было трудно заставить себя сделать это. Потому что тонкие тканевые стенки – последнее убежище, за которым на нее обрушится разом все.
А снаружи доносился шум. Слышно было, как король гневно распекал кого-то. Но далеко, слов не разобрать. Хотелось втянуть голову в плечи. Мара сидела, покачиваясь, на огромном, покрытом шкурами ложе и собиралась с силами.
Вот сейчас. Еще немного, и она встанет и выйдет из этого шатра. Сейчас.
Не успела.
Раздались шаги у входа, резко взлетел кусок ткани, закрывавший вход, в шатер вошел король. Мара вскинула голову и сжалась, а он подался навстречу. На секунду они замерли, впившись друг в друга взглядами. Странное это было мгновение, казалось, сейчас изменится что-то и станет все хорошо.
И тут он сказал с каким-то злым пренебрежением:
– Барон на тебе не женится.
Как будто швырнул ее в омут и пристально отслеживал, как она будет барахтаться. В первый момент, конечно, был шок. Осмысление того, что за этот час ее мир перевернулся уже дважды.
Честно? Мара даже не знала, что в данной ситуации было правильно – расстраиваться или радоваться, что она не выйдет за старого барона. Зато наваливалось осознание будущего, которое ее ждет.
– Ну, что ж, я… – начала Мара.
Мужчина зло ухмыльнулся, делая шаг в ее сторону. Сокращая пространство, заставляя ее чувствовать себя маленькой и беззащитной. Огромный страшный волк, он попросту загонял ее, как дичь на охоте. Стало дико обидно за собственную глупость. А потом она вдруг перестала ощущать боль от ушибов и как-то сами собой развернулись плечи. Теперь ей действительно терять было нечего.
– Значит, я вернусь домой.
– Так?! – его гнев был осязаемым.
– Так.
На какое-то мгновение их взгляды скрестились, подобно двум мечам. Еще немного, и полетят искры. И вдруг он развернулся и вышел.
***
Это был феерический позор.
Мара сама толком не помнила, как добралась сначала до замка, а потом до крыла претенденток. Ехала и старалась по сторонам не смотреть, понимая, что на нее показывают пальцами и даже не шепчутся, а громко обсуждают вслух, обсасывая несуществующие подробности.
Ну да, большей дуры на свете нет. Еще ни одну девушку не выбрасывали с отбора вот так, все чинно и благопристойно выходили замуж. Она будет первой.
Иррациональная обида на судьбу и собственную глупость все еще горела в груди, хотя, чего обижаться? Все правильно и хорошо. Сейчас главное было оказаться как можно дальше отсюда. Думать, как обустраивать дальше свою жизнь, Мара собиралась потом.
В комнатке, которую ей отвели, она быстро переоделась в свое единственное платье. Хорошо, что не выбросила его, как советовал дядя Меркель. Остальные хотела вернуть барону, надо же дать ему хоть какую-то компенсацию за потраченные деньги.
Пока все это происходило, служанка причитала над испорченным розовым платьем. И вообще причитала:
– Что же вы, мадхен, прозевали все! Мммм?! Надо было пользоваться возможностью!
– Так вышло, – сказала Мара.
Та замерла на минуту, пристально на нее глядя, и выдала честно, по-простому:
– А я на вас так рассчитывала. Да что уж теперь.
Мара хотела ответить, но в этот момент дверь отворилась с грохотом. Она вздрогнула и, черт его знает на что надеясь, обернулась. Два дюжих стражника держали сундучок. Один грозно спросил: