Бес сознания
Шрифт:
«И как живут эти лутумы? Где живут?»
— В мусорных районах. Они селятся возле свалок в основном.
«И много у вас таких лутумов?»
Она снова ежится:
— Немало, под Краснодаром есть целый город таких.
«Значит, целый город бомжей», — не без осуждения тяну я.
— Они сами виноваты, что ничего не хотят делать со своей жизнью. Партии и социальная система все дает, для того чтобы они жили как люди. Но они сами не пользуются этой возможностью. Не стараются, ждут, когда их рейтинг скатится
«И когда он скатывается до нуля, их выгоняют из города?»
— Ага, — соглашается Саня, потом на миг замирает, смотрит на приближающиеся фары авто. Помимо приближения машины усиливается и грохочущая на басах клубная музыка.
«Тебе бы лучше свернуть с шоссе от греха подальше, — говорю я. — Одинокая симпатичная девушка на дороге ночью, как маяк для всяких придурков».
— Угу, — соглашается Саня и торопливо сворачивает в посадку, потом спрашивает: — Ты считаешь меня симпатичной? А ты какой был при жизни?
«Нормальный».
— А лет тебе сколько было, наверное, ты уже стариком был?
«Нет, я был мужчиной в полном расцвете сил. Мне тридцатка была».
— Ну, это уже почти старик, — невозмутимо отвечает она, и тут даже непонятно всерьез она или издевается.
«Так стой, — велю я — надо бы оглядеться. Посмотри по карте далеко ли мы от завода».
Санька послушно открывает пэку, проверяет координаты.
— Еще метров пятьсот, — говорит она.
«Значит, где-то здесь уже. Нужно быть внимательными. Деревьев здесь много, а нам нужно такое, где камни и дупло».
— С такими данными мы тут до утра будем искать, а может. и дольше. Тут ведь сплошные деревья! А еще тут темно!
«Здесь не могу не согласиться. Но у меня есть идея. Знаешь, как пахнет героин?»
— Что?! — так сильно возмущается она, словно я не про запах спрашиваю, а ширнуться предлагаю.
«Я, знаешь ли, тоже не в курсе. Но я могу ненадолго усилить наш нюх, можем попробовать по запаху отыскать. Может не героин, но просто что-то унюхаем».
— Да? Круто! Давай! — не скрывая восхищения, восклицает она и изо всех сил втягивает ноздрями воздух.
Дурында. Думает, что все так сразу должно прям сработать.
Активирую способность. Высвечивается надпись:
«Усиление обоняния 20 сек. Активирована».
Тут же в нос ударяет сотни насыщенных, многогранных запахов. Свежая листва и молодая трава, сырая земля, и древесная кора — все это переплетается в один общий аромат леса. Еще присутствует запах самой Сани: ее тела, духов и косметики, но его быстро удается отсечь.
— Вау! — восклицает Санька, всей грудью вдыхая ароматы. — Это так здорово! Это как иметь сверхспособность!
«Ты сильно-то не расслабляйся. Времени у нас немного. Чувствуешь что-то особенное?»
Санька
«Попробуй повертеться и немного пройтись. Нам нужно взять след», — велю ей я.
Подопечная вертится, делает несколько шагов, становится напряжённее и теперь шагает увереннее. Кажется, она что-то чувствует. Мы проходим несколько шагов, и я тоже начинаю чувствовать кисловатый едва уловимый запах, чем-то напоминающий запах уксуса.
Сашка ускоряется, но запах резко исчезает. Точнее, заканчивается время активации способности.
— Всё, что ли? — разочарованно вопрошает она, продолжая принюхиваться.
«Да, всё. Но зато мы знаем, в какую сторону нам двигаться. Будем надеяться, что это был запах герыча, а не какой-нибудь зверек кусты пометил».
— Мы что серьезно ищем героин? — возмущается подопечная, останавливается и уперто скрещивает руки на груди. — Ты совсем что ли ку-ку, Леня? Про героин речи не было!
«Так, харе уже выделываться! — раздражаюсь я. — Героин нам не нужен, просто он рядом с деньгами лежит. Давай, вперед».
Санька возмущенно фыркает, но все же двигается с места и начинает идти. Через какое-то время включает пэку и активирует на нём фонарик. Теперь мы ищем дерево с дуплом и камни.
Бродим мы по посадке минут двадцать, пока не находим то, что ищем. Камни так же лежат, как их и оставил Вовчик. Это вселяет надежду, что и деньги он еще забрать не успел.
«Давай, смотри в дупле», — говорю я.
Санька тянет руку, на миг опасливо замирает, так и не решаясь залезть внутрь.
— Как думаешь, там не может быть какой-нибудь дикой белки? — спрашивает она.
«Конечно может, — невозмутимо отвечаю я. — Там как раз сидит бешеная белка, которая только и ждет, когда ты засунешь руку, чтобы ее отгрызть».
— Дурак! — усмехается Саня, но все же подсвечивает фонариком дупло и только потом засовывает руку.
Через несколько секунд он вытягивает наружу сумку, ноша оказывается довольно тяжелой, и подопечная с силой шмякает ее о землю. Потом снова лезет в дупло и достает вторую сумку, которую тоже бросает, едва не роняя на землю.
Затем она присаживается и открывает первую. Ей везет, потому что именно в первой оказываются деньги.
На какой-то миг Саня замирает, возбужденно дышит, облизывает губы.
«Бери свои три тысячи и проваливаем», — говорю я.
Но Санька не спешит, осторожно тянет руку к деньгам, гладит купюры, потом завороженно произносит:
— А можно я возьму больше?
«Нет!»
— Но тут ведь столько много, какая разница, возьму я три или десять?
«Потому что это чужие деньги, — начинаю я злиться. — И у другого человека могут быть большие проблемы, если ты возьмешь больше».