Беседа в лунную ночь (К вопросу о дельфинах)
Шрифт:
Мы оказались под звездами и луной, которая проложила сверкающую дорогу на поверхности океана.
– Вы добрый человек, поэтому я вам и доверился. Вы знаете, у дельфинов я научился узнавать людей и редко ошибаюсь, так как могу слышать то, что они говорят иногда только самим себе...
Мы вышли из машины, свернули с шоссе, и я споткнулся о прибрежный камень, ослепленный блеском лунной дороги и оглушенный могучим шумом прибоя.
– Сядьте здесь!
– сказал мой проводник, и я сел как загипнотизированный.
Передо мной расстилался Тихий океан. Но сейчас это был не тот океан, о котором я мечтал еще ребенком, и не тот, в котором я купался вчера. Это было нечто бесконечное, гипнотизировавшее меня мириадами серебряных глаз и звавшее меня голосами мириадов живых существ. Все это устремлялось ко мне, а я шел к нему с ощущением, что возвращаюсь туда, откуда когда-то в незапамятные времена вышел.
– Вы меня слышите? Очнитесь и слушайте меня!
Мой проводник, склонившись ко мне, тряс меня за плечи.
– Что?
– спросил я.
– Мы пришли?
– Да, - ответил он, и я удивился, потому что ожидал чего-то другого.
– Сейчас я их позову, - сказал он.
– Но не делайте ничего такого, чем можно их оскорбить. Сидите неподвижно и слушайте! Слушайте меня и слушайте себя. Обдумаете все потом, сейчас самое важное - верить!
– Он говорил громко и внушительно, но, может быть, просто пытался перекричать прибой?
– Нужно верить, понимаете? Верьте тому, что услышите в самом себе. В этом нет ни мистики, ни самовнушения! Это как разговор с самим собой. Если захотите их спросить о чем-нибудь, спросите себя, если захотите им что-то сказать, скажите себе. Но это не так просто. Нужно быть абсолютно искренним, таким искренним, каким человек очень редко бывает даже с самим собой. И самое трудное для нас, людей, - освободиться от притворства и самообмана, лицемерия. И если вам это удастся, вы будете разговаривать с дельфинами. Потому что это язык жизни во Вселенной. Мы тоже его знаем, каждый человек держит его в клетках своего мозга, но он так редко в нас звучит, что мы перестали его понимать. Вот почему сейчас нужно просто поверить в него, по-ве-рить!
Последнее слово он произнес по слогам, и каждый слог прозвучал во мне с большой силой. Каждая клетка моего тела дрожала и гудела в такт вздохам океана. Мой спутник подошел к самой воде, устремив взгляд в пространство. И я видел, что он уже не безумец, каким казался мне вначале, а как бы часть того, что доносится из самых недр рассеченного лунной дорогой океана. Я сидел и внимал, уже не понимая, идет ли этот зов от моего спутника или ото всего вокруг.
– Я ждал тебя вчера, - услышал я внезапно.
– Прости!
– раздалось в ответ.
– Я сегодня не один.
– Вижу. Кто с тобой?
– Человек, который тоже вас любит.
– Он боится.
– Да, пока еще боится, но это добрый человек. Где другие?
– Сейчас появятся. Они уплыли наловить для тебя рыбы.
Я напряженно всматривался в неподвижную фигуру, склонившуюся к воде, и слышал два голоса, которые были абсолютно одинаковые, и все же они принадлежали разным существам. Внезапно мой проводник оглянулся, я вздрогнул...
– Первый приплыл, - сказал он мне.
– Я понял, - ответил я.
– Я слышал ваш разговор.
– Слышали? Тогда все в порядке! А видели его? Вон там!
Я вытянул шею, не вставая с места: большое блестящее черное тело покачивалось на тихих волнах и медленно приближалось. Мне показалось, что я встретился с ним взглядом.
– Скажите ему, - попросил я, - что я не боюсь их и что я действительно их уважаю!
– Хорошо, - ответил нерешительно мой провожатый, и я напряг свой внутренний слух.
– Слышали ответ?
– спросил он меня через некоторое время.
– Нет, - ответил я.
– Потому что себе вы говорите другое. Я же вас предупредил, что нужно быть искренним!
– Что он ответил?
– Вы боитесь. Боитесь океана, меня, того, что они несут в себе, и того, что в вас и что пытается соединиться с тем, что в них.
Я закрыл глаза и попробовал сосредоточиться, уйти в себя. Что-то новое росло и росло во мне, вытесняя суетные желания и мысли. И я услышал собственный голос.
– Разве я боюсь?
– Да, ты боишься, - ответил мне другой голос, но он был неотличим от моего.
– Боишься, потому что не знаешь этих сил, потому что никогда не пытался найти их ни в себе, ни вне себя.
– Сейчас уже, кажется, не боюсь, - проговорил я.
– Да, уже боишься меньше. И мы можем стать друзьями. Ты перестаешь быть человеком, считающим себя венцом природы, и я для тебя перестану быть животным, и мы сможем понять друг друга.
– Он засмеялся и весело перепрыгнул через волну, как это обычно делают дельфины.
– Я тебе изложу наши истины, а ты мне свои. Так разговаривают друзья, а раз мы друзья - не будем обижать друг друга, ладно?
Я попытался вспомнить свои истины, чтобы рассказать о них, но не смог; словно все они уплыли в темноту и тишину. Поэтому я спросил:
– За что же вы нас любите?
– А разве можно не любить своего брата, если он даже в чем-то и заблуждается?
– Это ваша истина?
– Да, - ответил он.
– Два и два четыре, - сказал я внезапно.
– Что это значит?
– Это одна из наших истин.
– Я не понимаю, - произнес он смущенно.
– Привет, дружище!
– раздался еще один голос.
– Я понимаю! Это ваш счет, да? Самое большое ваше заблуждение!
– Почему заблуждение? До сих пор я разговаривал с одним дельфином, сейчас приплыл ты. Один дельфин и один - это два дельфина.
– Нет, есть только один дельфин и... дельфины. И так со всем.
– Ага!
– сказал я торжествующе.
– Для вас существует только единица и множество. Да ведь это самая примитивная ступень восприятия.
Оба дельфина перевернулись через голову в волнах, и я услышал смех, веселый и безобидный. Потом второй дельфин сказал:
– Ты можешь пересчитать волны в океане? Можешь пересчитать звезды во Вселенной или измерить бесконечность? Счет нужен для движения тела, но он мешает духу проникнуть в бесконечность.