Беседы о научной фантастике

Гуревич Георгий

Обратный ход с возвращением в прошлое объяснять не нужно. Снимают обычно, а пленку крутят в обратную сторону.

Рир — проекцию нам демонстрируют ежедневно в телевизоре. Диктор рассказывает о международных событиях, а за спиной у пего панорама Будапешта или Вашингтона.

На закуску я оставил самое трудоемкое и самое любимое ваше — мультипликацию (анимацию). Трудоемка она потому, что нашему глазу нужно 24 кадра в секунду, чтобы движение не казалось прерывистым. И все эти кадры терпеливо рисуются художниками, расчленяющими каждый шаг на доли. Если же мультипликация кукольная, значит, куклам придаются 24 позы для каждой секунды.

Изобретение нового приема в кинофантастике

вызывало целую серию однотипных фильмов. Появился наплыв — и последовали картины с превращением оборотней, человека в зверя или зверя в человека. Изобрели «блуждающую маску» — пошла серия картин о гигантских чудовищах, великанах, динозаврах, а также и о съежившихся людях, которым пришлось отстаивать свою жизнь от кошек, мышей, даже от гигантских пауков или муравьев. Всякое техническое достижение старалось подхватить кино. В последнее время вошли туда и электроника и программирование. Программой управляют гигантские автоматы: страшная акула в фильме «Челюсти» или громадная обезьяна в картине «Кинг-Конг». В телевидении сплошь и рядом с помощью электроники демонстрируют любые сочетания красок, движущиеся узоры и меняющиеся фигуры.

В общем показать чудо удается. Вот нужное впечатление получается не всегда. Есть у кино одно свойство, когда сила оборачивается недостатком. Кино очень информативно, иногда чересчур информативно. Кино «болтливее» печатного текста и иной раз выбалтывает лишнее.

Зрение для нас важнее слуха, примерно 9/10 информации из внешнего мира мы получаем через глаза. И вот кино выдает то, о чем писатель может и умолчать. Рассказывая о людях будущего, писатели совсем не обязательно сообщают, как одевались или причесывались его герои, какая мебель стояла у них, что они кушали и из каких тарелок. В кино декорация неизбежна: если показана комната, видны стены, на стенах обои, картины или что-то другое, и видно, какие именно. И капризный зритель может сказать: «Мне такое будущее не нравится», или: «Где тут будущее? Сегодняшний день!»

«Разговорчивость» кино явно мешает, когда события происходят в другом мире, на другой планете или в будущем. Каждая деталь в декорации может испортить впечатление. Вот в фильме «Планета бурь», где действие происходит на Венере, на заднем фоне милое земное голубое небо с легкими облаками. «Какая же это Венера! — скажет искушенный зритель. — Явно земные съемки». В общем в кино действует своеобразное правило: «Марсианина на Земле легче изобразить, чем человека на Марсе».

Читателю можно продиктовать сценку, в кино ее еще надо доказывать. Читателю можно сказать: «Принцесса была красавица невиданная, люди слепли от ее красоты». И читатель сам воображает эту красавицу по своим понятиям о красоте. Режиссер же вынужден показать в роли Елены Прекрасной конкретную артистку, и зритель скажет: «Девушка как девушка, я бы не ослеп, нет причины заслонять глаза».

В результате можно сформулировать еще одно правило: «Плохое в кинофантастике легче показать, чем прекрасное». Тут сказывается уже не техника, а человеческая психология: «На вкус и цвет товарищей нет» — гласит добрая старая пословица. Сладкое может показаться чересчур приторным или недостаточно сладким, а вот горькое горько для всех, уродливое для всех уродливо, страшное страшно.

В результате в кинофантастике резко преобладает изображение отрицательного.

Мне довелось знакомиться со статистикой мировой кинофантастики. Казалось бы, на Западе должно быть много религиозных фильмов. Ничуть! О райской жизни, о Боге и ангелах ничтожно мало, зато десятки фильмов о дьяволах, вампирах, оборотнях, привидениях, призраках, зомби. Зомби взяты из поверий

острова Гаити: это мертвецы, которых колдуны вызывают из могил, чтобы давать им поручения. Снимать нетрудно: играют обыкновенные артисты, сюжет напряженный и страшный, дорогих комбинированных съемок может не быть совсем.

К сожалению, и к фильмам о будущем относится то же правило: «Скверное изобразить легко, прекрасное гораздо труднее». И действительно, фильмов — утопий почти нет.

По Уэллсу очень известный режиссер Александр Корда снял фильм «Грядущие дни». Тема его для нас, пожалуй, звучит странновато. Готовится (только в 2036 г.) первый полет на Луну. Но предприятие это встречает сопротивление, идет агитация против выхода в космос, и к пузатой, довольно неуклюжей на вид ракете устремляются по пандусам толпы взволнованных противников в белых развевающихся одеждах. Герои, однако, успевают стартовать.

Такое будущее? Уходишь с ощущением разочарования.

А вот фильмы о грозной атомной войне, например «На последнем берегу» Стенли Крамера или «Доктор Стренджлав» Стенли Кубрика, тоже известнейших режиссеров, — оставляют сильное впечатление, в особенности первый — об Австралии, единственном материке, уцелевшем после атомной битвы и ждущем своей гибели… через полгода, когда подуют ветры, несущие и туда смертельную радиацию.

То же и в советской кинофантастике.

Потрясает фильм «Письма мертвого человека» по сценарию Б. Стругацкого и В. Рыбакова — о последствиях атомной войны. А снятая ранее «Туманность Андромеды» не произвела должного впечатления. Кому не понравились костюмы, кому не понравились люди будущего. Проявилась и незаметная в книге, наполненной глубокими рассуждениями, присущая Ефремову торжественность. Получилось, что герои декламируют. Зрителю хочется, чтобы люди будущего были человечнее, на него больше похожи.

Так что даже при экранизации классических произведений литературной фантастики в кино не всегда получается нужный эффект. Время-то идет. Фантастическое некогда не всегда остается фантастическим.

Кинофильм «Человек — амфибия» зрители смотрели с большим интересом, но не воспринимали как фантастический. Герой дышит под водой жабрами, артист плавает, конечно, с аквалангом, но и зрители могут плавать с аквалангом.

— То же с «Землей Санникова», то же с «Гиперболоидом инженера Гарина». Романы были фантастическими, фильмы оказались просто приключенческими.

«Аэлита» же, снятая в 20–х годах, сразу после выхода романа, еще во времена немого фильма, в наши дни идет под смех зрителей. Марс там показан удачно только в театральных декорациях, такая экзотика не вызывает воз

133

ражений. А на Земле сняты бытовые детали того времени: вокзальная суета, мешочники, бабы в лаптях, извозчики, воришки, сыщики. Так это все не вяжется с полетом на Марс. К тому же в кино весь полет — всего лишь наивный сон инженера Лося, а в финале, прозрев и изменив свои взгляды, он рвет свой проект и отправляется на Волховстрой. Гидростанция — вот это нужное дело!

Извозчики, мешочники, воришки… Но именно это и видел автор в те годы, когда снималась «Аэлита». Для сегодняшнего же зрителя мешанина будущего и ушедшего — смешная нелепость.

Как выбирается из этого противоречия кинофантастика?

Видел я два подхода.

В чехословацком фильме «Тайна острова Бэк — Кап» по Жюлю Верну противоречие подчеркнуто нарочито. Подводная лодка с веслами, небывалое (атомное?) орудие с ручным управлением. Получилась милая, снисходительная история о наивном старике Жюле Верне, который даже представить себе не мог современной техники. Не мог угадать, КАК будет сделано.