Бешеная армия. Облик футбольного насилия
Шрифт:
На мой взгляд, полиции не нужны более широкие права: главное — эффективно использовать уже имеющиеся. Как и любой человек, бывающий на стадионах, я знаю излюбленную тактику полиции: разделить фанатов двух команд и надеяться, что ничего не случится. Если кто-то начнет буянить, его можно кинуть в камеру на пару часов, а потом отпустить, когда поостынет. Таким образом, количество арестов падает, и все рады.
Но как ни странно, при снижении количества арестов полиция выставляет клубам счета на все более крупные суммы. И это с учетом технологических нововведений и новых законов. Как такое может быть? Для меня ответ очевиден, поскольку я всегда утверждал, что полиции, как и многим другим, нет дела до хулиганства. Мое убеждение основано лишь на том, что полиция зарабатывает на этом миллионы фунтов, а также получает возможность поддерживать в форме конные подразделения, собак, а также отряды специального назначения. А теперь я задумался еще кое о чем. Я занимаюсь этим вопросом
Давайте сделаем еще один шаг вперед. Представим, что вы заходите в кинотеатр, а к вам подходит полицейский, снимает шлем и изо всех сил ударяет вас шлемом по лицу причем все это происходит при многочисленных свидетелях. Вы вполне справедливо предположите, что он окажется не только на скамье подсудимых, но и в тюрьме — шансы на это весьма велики, если вдобавок ко всему этот инцидент зафиксировала камера слежения. А если то же самое произойдет на стадионе, то полицейский не просто выйдет сухим из воды, но вас же еще обвинят в нарушении общественного порядка. Более того, несмотря на то что у вас есть масса свидетелей, поддерживающих вашу версию происшедшего, которая принципиально отличается от версии полицейского, вы все равно окажетесь в суде. Запись, сделанная камерой слежения, которой распоряжаются коллеги этого офицера, куда-то обязательно запропастится, и все сведется к словесной версии офицера и словесной версии, предложенной вами и вашими свидетелями. Но даже если дело будет закрыто, репутация этого офицера останется незапятнанной.
Или представьте себе такое: вы идете по улице и вдруг замечаете на стене дома плакат «Разыскивается полицией», на котором изображена ваша фотография. Вы пойдете в ближайший полицейский участок, потребуете снять этот плакат и пригрозите подать на них в суд. Полицейские перепугаются, принесут тысячу извинений и наизнанку вывернутся, чтобы исправить ошибку. А теперь представьте, что вы на чемпионате мира 1998 года во Франции, идете по улочке в Тулузе, и вдруг на вас набрасываются шесть английских полицейских, работающих здесь под прикрытием, после чего вас объявляют хулиганом, подпадающим под «Категорию С», и депортируют из страны. То, что вы ни разу в жизни не принимали участия в беспорядках, не говоря уж о том, что никогда не привлекались к уголовной ответственности, никого не волнует, и, не успевая и глазом моргнуть, вы оказываетесь в Англии. Когда вы подаете жалобу, ее игнорируют, но зато благодаря своей настойчивости вы узнаете, что удостоились статуса хулигана потому, что были замечены на трибунах во время одного весьма неприятного инцидента. И пусть у вас есть доказательства того, что тогда вы как раз пытались убежать с трибун, чтобы не оказаться участником происходящего, вы никогда не сможете смыть это пятно со своей биографии, а человек, ответственный за принятие таких решений, бездействует, поскольку если окажется, что вы все же виновны, то он будет выглядеть идиотом. И не думайте, что все эти истории не могут произойти — они уже произошли. Либо со мной, либо с моими знакомыми, либо с людьми, которых я встретил случайно, причем все это произошло в течение последних полутора лет.
В большинстве случаев все будут верить словам полицейского, поскольку другую версию озвучивает футбольный фанат и, значит, потенциальный хулиган. И хотя мы должны жаловаться на действия полиции, игра зачастую просто не стоит свеч. День матча и так короткий, так зачем проводить половину этого дня, что-то доказывая, если, скорее всего, ваша жалоба окажется в мусорной корзине, как только вы выйдете за дверь? Поэтому мы и не пытаемся призвать полицейских к ответу за их действия на футболе, и это серьезная проблема.
Чем больше офицеров остаются безнаказанными, тем сильнее страдает репутация всех остальных.
Бесконтрольность полиции — это не только вопрос взаимоотношений полицейского и рядового фаната. Кто, например, решает, что обеспечение порядка на стадионе в очередном сезоне будет стоить «Арсеналу» триста пятьдесят тысяч фунтов, а за один лишь матч «Кардифф» —
Как я уже говорил, я не поклонник полиции, но при этом не являюсь ярым ее противником. Полиция занимается очень важным делом на футболе, за которое я бы не взялся ни при каких обстоятельствах. Но я видел, как силы правопорядка стали силой в самом прямом смысле этого слова, и мне это не нравится. Им позволили дойти до такого состояния, что они могут влиять на фанатов, перенося время начала матчей, закрывая пабы, изменяя календарь чемпионата — объясняя все это тем, что небольшая часть этих фанатов может вызвать проблемы. Никто не призывает их к ответу, никто не просит их ничего объяснить, и очень редко от них требуют обосновать свое решение. А если полиция принимает неверное решение, то никому, похоже, нет до этого дела.
Никогда это еще не было так очевидно, как во время последнего чемпионата мира. В течение многих месяцев, предшествовавших турниру во Франции, офицеры НСКР (Национальной службы криминальной разведки) без устали уверяли прессу, что они точно знают, кто из хулиганов поедет во Францию, как они туда доберутся и даже, иногда, где они там остановятся. Они говорили, что если только кто-нибудь из них перейдет грань дозволенного, то его можно будет без труда вычислить и отдать под суд. После того как НСКР провела несколько операций, а журналисты в ярких красках все это описали, ее популярность стремительно выросла. Но чем ближе был чемпионат, тем меньше уверенности становилось в интонациях представителей НСКР. А на следующее утро после событий в Марселе Питер Чепмен, в то время возглавляв-ший эту организацию, дал пресс-конференцию в прямом эфире, на которой заявил, что лица, причастные к организации беспорядков, в их картотеке не числятся и им придется проделать много работы, прежде чем личности этих людей будут установлены. Так чем же тогда они все это время занимались? Как такое могло произойти, и был ли кто-то уволен в результате? Точно не Чепмен — правда, он сам ушел в отставку вскоре после окончания чемпионата мира.
Насколько я понимаю, эти вопросы не просто остаются без ответа-их даже никто и не задает, и это возмутительно. Как можно говорить о борьбе с хулиганством, если люди, ответственные за выполнение закона, работают откровенно плохо, но это сходит им с рук?
После окончания турнира во Франции, когда пресса обратила внимание на увеличение количества беспорядков в стране, выяснилось, что разведка ограничилась проверкой фанатов только 92 профессиональных клубов, поскольку на большее у них не хватило сил. Получалось, что хулиганы, входящие в число болельщиков непрофессиональных команд, могли творить практически все что угодно. Притом многие из этих хулиганов не один раз ездили со сборной за границу. Но если кто-то болеет за непрофессиональный клуб, это не значит, что с ним будет меньше проблем — зачастую такие люди доставляют куда больше неприятностей, чем остальные.
Если судить по статистике, предоставляемой полицией, то получается, что, несмотря на все разговоры, ситуация ухудшается. Необходимы изменения, и они необходимы прямо сейчас. Мы, фанаты, хотим быть уверены в том, что полиция выполняет именно ту работу, которую должна выполнять; но сейчас это не так. Слишком много времени, сил и денег тратится на достижение весьма скромных результатов.
Я никогда не стану обвинять полицию в мошенничестве или утверждать, что там процветает коррупция, но я готов обвинить ее в скрытом злоупотреблении своей властью. Они лучше других знают, что не в силах решить проблему хулиганства, и, по большому счету, они могут только удерживать ее в определенных рамках. Но полиция продолжает требовать денег у футбольных властей и новых, еще более жестких законов от правительства, продолжает использовать фанатов как живой материал для еженедельных тренировок, продолжает уверять нас в том, что она лучше всех в мире умеет решать проблему футбольного хулиганства.
Но если она и лучше всех, то только потому, что у нее было больше практики — а этим не надо гордиться, этого надо стыдиться.
Глава 10 ЧТО ДЕЛАТЬ?
Не так давно один известный член Ассоциации футбольных болельщиков сказал в интервью, что хулиганству уделяется намного больше внимания, чем оно заслуживает, и на самом деле беспорядки на стадионах — весьма редкое явление. В подтверждение этих слов была приведена статистика: в сезоне 1997/98 на английских стадионах побывало почти двадцать пять миллионов человек, а арестовано было три тысячи триста семь, а на протяжении всего сезона на матчах «Ливерпуля» и «Эвертона» произошло меньше арестов, чем в обычный субботний вечер в центре Ливерпуля. Похоже, что это весомый аргумент.