Бешенство небес

Новак Илья

– А связаться вы с ним пытались? – спросил Тео.

– Они сами дали сигнал. Сообщили лишь, что все в порядке. Любые их сигналы будут видны и на кораблях его величества, поэтому, наверное, Гер не хочет откровенничать. А потом, уже перед самым вашим появлением, от скайвы отошла лодка, в ней сидел король с имаджином и матросами. Они подгребли к одному из шержней, с него спустили два вельбота. Кажется, имаджин пересел на один из них. Я не понимаю, что там происходит. А как на острове?

Тео вкратце описал произошедшее на Салионе и добавил, что вскоре прибудет гонец господина

Кокачина.

– Он не нужен нам, – перебил его Тулага. – Мы плывем за Гельтой.

Смолик покачал головой.

– Хочешь принцессу? – спросил он, ласково улыбаясь. – Но больше никто из нас не хочет ее, даже я. Команда? Капитан Гер? Хозяйка? Никому она не нужна. Ну так отправляйся за ней – и дело с концом.

– Тогда я возьму бронга, – ответил Гана.

Траки Нес попытался заговорить, но тут над палубой прозвучал тонкий переливчатый звук.

– Что ты делаешь, пират? – удивленно воскликнул Тео, и все, кто стоял возле борта, воззрились на преторианца.

– Ничего. – Гана недоуменно оглянулся, склонил голову и посмотрел на свою грудь. – Не понимаю...

Потянув ворот рубахи, он осторожно достал висящий на шнурке свисток, напоминающий те, какими иногда пользовались надсмотрщики с плантаций: короткий стерженек с двумя отверстиями. Но не деревянный – из необычного темного камня.

– Это дудка, которую мне в провале дал Молчун, – растерянно произнес Гана. – Манок.

– Так объясни, пират, ради Пасти Небес, почему этот манок свистит сам собой?! – вскричал Смолик, хватаясь за меч. – Или это какой-то трюк, а?

Гана перекинул шнурок через голову и поднял дудочку на ладони. Сомнений не было, свист доносился из нее. И звучал он все громче.

– Что-то мне напоминает эта музыка... – пробормотал вдруг Тео, опасливо озираясь, и в этот миг облака за бортом громко зашелестели.

Над морем всплыла большая прозрачная медуза.

– Так я и знал! – взревел Тео, пока остальные удивленно пялились на нее. – Квази!

Успев заметить, что из-за мачты, опираясь на самодельный костыль, ковыляет Фавн Сив, Гана вместе с остальными отшатнулся.

И выхватил из кобуры крон.

Внутри медузы переливался свет. Бесшумно скользнув над бортом, она взмыла выше, но тут же опустилась, двигаясь быстро и плавно. Казалось, существо не парит, но течет, струится по воздуху. В тускнеющих лучах светила невозможно было определить границу, где заканчивалось это создание и начиналось окружающее пространство: края были размыты, будто состояли из тумана.

– Эй, не прикасайся ко мне! – крикнул Смолик, но было поздно: медуза обхватила его щупальцами. Вскинув крон, Тулага выстрелил. Лучистый дротик прошил бок существа, как раскаленная спица – масло, вышел с другой стороны и унесся в холодное вечернее небо. Свет внутри медузы заклубился, свернулся несколькими смерчами и стек вниз по щупальцам, часть которых уже подняла в воздух отбивающегося Тео, – и теперь другая часть обняла Гану за плечи. Ему показалось, что его сжали великанские пальцы, состоящие из воды. Тулага задергался, пытаясь высвободиться, но щупальца подняли его выше и вслед за Теодором де Смолом втянули внутрь прохладного тела – в переливающееся световое облако.

Смолик открыл глаза, увидел лица над собой и, будто за мачту, ухватился за толстую ногу Эрланги. Перебирая по ней руками, капитан сел, потом кое-как выпрямился.

– Это конец...

Арлея увидела бледность, разлившуюся по обычно розовощекому, пышущему здоровьем лицу капитана. Перевела взгляд на Гану, который наконец тоже сел, вновь посмотрела на Тео, после чего подняла голову. Медуза покинула место в десятке шагов над палубой, где парила все это время, и плыла прочь, опускаясь, чтобы нырнуть в облака. Свет ее затухал, существо все труднее было разглядеть на фоне окружающего.

– Что случилось? – рассеянно спросил Гана, с трудом выпрямляясь.

Он тоже был бледен, а выражение лица напоминало Смолика: напряженное и растерянное.

– Вы были внутри медузы, то есть внутри этого удивительного создания, – пояснил Траки Нес. – Повисли там, свернувшись, как... Как младенцы в утробе, а свет кружился вокруг вас. И ваши тела тоже светились. Мы думали, если вы не...

– Уги-Уги жив, – объявил Смолик.

– Что? – переспросила Арлея. – Но... ведь ты сам сказал, что столкнул его...

– Сказал, потому что так оно и было! – огрызнулся Тео. – Квази показало нам: толстяк превратился во что-то. Он... оседлал этого, ну...

– Паунога, – сказал Тулага. – И приближается к Кавачи.

– Кавачи! – воскликнул Нес. – Так монарх летит?

– Именно. Он уже близко от... – Тео махнул вверх. – Квази было очень взволновано. И напугано. Я даже не знал, что оно может быть напуганным. Сказало... показало нам... На Кавачи установлена... я не знаю, как назвать ее. Оно употребило такое слово... – Капитан говорил все тише и наконец, к изумлению окружающих, привыкших, что Теодор де Смол никогда за словом в карман не лезет, замолчал и развел руками. Даже волосяная пальма его поникла и выглядела как-то жалко.

– Энтропийная пушка, – произнес Тулага, сдвинув брови и глядя себе под ноги, вспоминая то, что видел недавно. – Это не обычное оружие, а... не знаю, не могу описать. Она большая. Очень мощная. Хотя стреляет не ядрами а... Зарядами? Биозарядами, так сказало Квази. Если выстрелить по Аквалону, можно разрушить большой остров или континент. Наверное, Уги-Уги собирается сделать это.

– Огромная пушка на Кавачи? – переспросила мало что понимающая Арлея. – Но откуда она...

– Квази сказало: ее установили там еще в Мегалоне.

– Где... Что это? Какой Мегалон?

– Я не знаю. По-моему, Квази и само плохо это понимает. Кавачи был частью другого мира, который назывался Кавагачи. Оно сказало: Кавагачи – родина желтой расы. Родина тхайцев. Кавачи – его сын. Сын другого мира, что-то вроде этого. Он доставил сюда первых людей, не только желтых, всех... спустил их вниз в таких... – Тулага пошевелил пальцами, хмурясь, – биомодулях? Трудно было понять его. Короче – в шлюпках. Летающих шлюпках. Люди спали, и еще они были лишены памяти о Кавагачи и Мегалоне, потому что... не знаю. В общем, Кавачи спустил их, а сам остался вверху, возле светила. И теперь Уги-Уги летит туда. Чего тебе, Молчун?