Бешенство небес
Шрифт:
Арлея спросила, садясь:
– Где был Чиорана?
– Да вот, оказывается, они недавно отлили еще один большой сатенлиг. По новым чертежам – вроде скайвы, круглый. Получается не раковина, а такая... – Смолик щелкнул пальцами. – Бочка. Чиорана на ней и был во время нападения.
– Но кто нападал? Они выяснили это? И люди... я видела фигуры на этом воздушном острове. Там обычные люди, такие, как мы? Хотя они двигались странно.
– Я тоже разглядел. Они прыгали, скакали по канатам... нет, не как люди. Мы, кстати, уже в трещину вплыли. Да ты выйди, выйди, хозяйка, – зрелище незабываемое.
Открывшиеся взору виды и впрямь оказались необычными. Вдоль берегов тянулись
А впереди над северными просторами высился наискось погруженный в землю огромный механический остров. В светлой дымке угадывались очертания мощных колонн и балок, бесконечные металлические пролеты, изогнутые трубы, лес натянутых тросов, распростершиеся серебристыми радугами необъятные арки-перемычки и медленно вращающиеся барабаны под ними.
Тео, покосившись на тхайских солдат, негромко сказал:
– Значит, плывем вместе с узкоглазыми по трещине. Острова вроде перестали летать, так они хотят поближе подобраться, высадить десант и с разных сторон насесть. Мы с Аблером обменялись сигналами: «Быстрый» будет стараться все время рядом плыть, прикрывать нас. Но от капитана не очень-то это зависит, могут приказать... В общем, он окружен ракушками, а на палубе видно тхайских моряков с оружием. Нет, драйер не захвачен, как и мы, но... ты понимаешь, хозяйка. Сейчас Кокачин уже рассказал все Чиоране, и теперь нас, уверен, пригласят на его новую раковину. А пока что я желаю побеседовать с одним человеком! – повысил голос Тео, и Арлея повернулась к нему. – Надо наконец вытрясти из него все, что он знает. Пойдешь со мной? – и, не дожидаясь ответа, капитан устремился к ведущей вниз лестнице, так что девушке ничего не оставалось, как последовать за ним.
Фавн Сив, осунувшийся, с запавшими глазами, хотя уже не такой бледный, сидел на кровати, опираясь о подушки и вытянув ноги под одеялом. На столе была чернильница с бумагой. Ворвавшись в каюту, Тео схватил больного за руку, сунул ему в пальцы перо и свирепым голосом объявил:
– Ты будешь говорить или подмигивать, или писать, как хочешь! Но ответишь на все вопросы, понял?! Иначе прикажу вышвырнуть тебя за борт. Я это серьезно, я не шучу! Ты все понял, да?! – Он оглянулся на вошедшую следом Арлею, подвигал бровями, сел возле стола и рявкнул: – Ты – ситэк?
Молчун кивнул, улыбаясь.
– И не лыбься тут! Сколько вас?
– Не знаю этого, – поведал Фавн Сив. – Когда-то было восемь, потом шесть. На Кавачи обитает мой брат. Наверное, он жив, если его не убил Уги-Уги. Не знаю, кто остался еще.
– Теперь говори: что ты знаешь про Аквалон? Про...
– Он живой. Он разумен. Не очень умен.
– Об этом я уже и без тебя догадался! Но вот откуда вы, ситэки, про это узнали?
– Аквалон поведал нам. Давным-давно Квази заговорило с пер вым ситэком. Тот решил, что оно – Бог. Наш мир – Бог, на теле которого мы живем. Квази обратилось к нему из-за того, что Аквалону нужна была помощь. Кто-то должен был защищать его овумы. Это делали и серапионы, но не всегда могли справиться. Первый ситэк создал братство. Его ученики...
– Кто такие серапионы? – спросила Арлея с любопытством.
Сив обернулся к ней.
– Квази называет их искус-служителями. Они – искусственные. Биомашина в облаках создает их. Они – первы е жители Аквалона. Его истинные обитатели, потому-то Квази связано с их мозгом, может говорить через них, ведь они – плоть от плоти Аквалона. Люди появились позже.
– Откуда они появились?
– Кавачи принес их и спустил в прозрачных летающих лодках.
– Но откуда взялся Кавачи? Ты бывал на нем? Он тоже живой?
– Фавн Сив не бывал, но другие бывали. Да, он живой, хотя и совсем ребенок. Ничего не может объяснить толком. Говорит, что был частью большого мира по имени Кавагачи. Говорит, Кавагачи – его отец. Мы полагаем: это как если бы Аквалон отделил от себя кусочек земли на окраине или какой-нибудь остров. Вот что значит породить...
– Но откуда взялся Аквалон? И этот Кавагачи? – воскликнул Смолик.
– Их создала Канструкта.
– Что... Богиня? Так эта воронка в небе, эта спираль – и вправду Великая Богиня? Но что значит – «Богиня»? Кто она? Или – что она такое?
– Великий Небесный Конструктор, – поведал Фавн Сив.
Тео откинулся на стуле, повернулся к Арлее. Девушка глядела на Сива широко раскрытыми глазами. По мере рассказа перед ней будто разворачивалась огромная картина нового слепящего пространства: колоссального и непонятного.
– Все это удивительно, – сказала она.
Смолик, несколько выведенный из себя, стукнул кулаком по столу.
– «Удивительно»! – передразнил он. – Что за банальная реплика, хозяйка!
И вновь Фавн Сив зашевелился, быстро двигая руками и гримасничая.
– Нельзя приближаться к Канструкте: она тут же расчленит любой мир, вновь попавший в ее поле, чтобы из его остатков создать новые. Но и нельзя опускаться слишком низко: разобьемся о дно Пангломерата.
– О чье дно?
– Так Квази называет сферу, заполненную Каноном. Канон – среда, где обитают миры, сфера же называется Пангломератом.
– А что за здоровенные столбы я видел снаружи?
– Лес Каварга. Он пророс в самом глухом месте Пангломерата, на окраине его. Сюда иногда падают умершие или раненые... Это – кладбище миров, Забытое Место, Горизонт Сверхдальней Окраины. Из кладбища проросли деревья Каварга, плоть умерших миров питает их.
– А Мэш? – спросила Арлея.
– Квази называет его: Паутина Непутей. Она висит над кронами Каварга. Она опасна, в Непутях можно заплутать навсегда. Больше не знаем о нем ничего.
Фавн Сив замер, опустив веки. В каюте надолго воцарилась тишина, лишь сверху доносились шаги, приглушенные голоса матросов да покрикивания боцмана – клиргон жил своей обычной жизнью, пусть и находился сейчас под присмотром тхайцев.
– Миры, паутина, Каварга... – пробормотал наконец Тео. – В конце концов, ведь все это... Как корабли в облаках, водоросли и рифы. Что такое Аквалон, как не огромный корабль, пусть и живой? Все равно как если бы «Даль» вдруг обзавелась мозгами, состоящими из мозгов всей ее команды. И что получается? – Он повернулся к Арлее, затем к открывшему глаза Молчуну: – Мы вроде как летим... плывем по мелководью. Из дна торчат рифы. И на нашем пути другой корабль, затонувший. Ударимся о него – разобьемся. Значит, надо облететь... Хотя если тут не поверхность, а объем, то лучше подняться выше, миновать препятствие сверху, чтобы не оставаться близко ко дну... То есть к поверхности сферы, этого Пангломерата. Но что нам мешает? Двигатели... Двигатели разрушены?