Бешеные уланы
Шрифт:
Стайк подошел к первой двери. За ней обнаружился зал ярдов тридцати в длину с такими же лампами и двадцатифутовым потолком. Стены украшали картины, между которыми стояли пьедесталы с древними бюстами, отбрасывая длинные тени. Других выходов из зала не было, поэтому Стайк двинулся к следующей двери.
Во втором зале тема была другая, явно что-то чужеземное: древние каменные плиты и дюжина саркофагов вдоль стен. На низких подставках лежали даже кости, а в самом зале будто пахло песком. Стайк двинулся дальше, старательно переставляя ноги, чтобы не споткнуться. Силы убывали с каждым шагом.
Каждый следующий зал украшали произведения искусства и экспонаты из определенной страны. Но за исключением первого зала и еще нескольких картин, которые он видел в музее Лэндфолла лет десять назад, все было незнакомо. Чужеродная и странная экзотика, даже удивительно, как вообще пришло в голову такое собирать. «Эго», — подумал Стайк.
Все это место смердело магией — резкий металлический запах хоть и отличался, но напомнил всевидящего-пало, с которым он познакомился в пограничье. С каждым шагом запах усиливался.
Из предпоследнего зала послышался грохот, и Стайк направился туда, держа саблю наготове. Возле двери прижался спиной к стене и прислушался. Раздался какой-то странный звук — треск, за которым последовало несколько быстрых щелчков. Стайк шагнул в дверной проем и вскинул саблю.
Звякнула тетива, и что-то с громким чавком ударило Стайка прямо в грудь, вышибив дух. Он отшатнулся на несколько шагов и опустил глаза: из груди всего на дюйм-два выше сердца торчал короткий оперенный болт.
Борясь с болью и пытаясь сморгнуть слезы, Стайк поднял голову. Сирод крутил лебедку на старом арбалете. В нос ударил все тот же металлический запах магии. Зал за спиной Сирода был уставлен манекенами в древних доспехах, а стены буквально покрыты разным оружием.
Сам Сирод надел один из таких доспехов — правда, только наспех застегнутый нагрудник и шлем с поднятым забралом. Он широко раскрыл глаза и гневно скалил зубы, как будто его оскорблял сам факт того, что необходимо защищаться.
Сирод начал вращать лебедку быстрее. Стайк положил руку на арбалетный болт, но не решился вытаскивать его самостоятельно. При малейшем движении мышцы груди и плеча разрывала невыносимая боль, по лицу текли слезы. Он мотнул головой и со стоном шагнул вперед.
Щелк-щелк.
Стайк сделал еще один шаг, более болезненный, чем предыдущий, потом еще один и еще, пока расстояние между ним и Сиродом не сократилось вдвое. Тетива арбалета со щелчком встала на место, и Сирод завозился с болтом. Стайк резко вздохнул, отчего боль прошила все тело, и бросился вперед, вложив в удар оставшиеся силы.
Сабля врезалась в нагрудник Сирода. Силы доброй стали должно было хватить, чтобы пробить древнюю броню, однако вместо того, чтобы пронзить Сирода насквозь, клинок отскочил от нагрудника, словно от наковальни. По залу разнесся лязг металла.
Сирода отбросило назад, и он выронил арбалет.
Стайк снова и снова рубил по броне, пока хватало сил поднимать саблю, потом не удержался на ногах и налетел на Сирода. Извернувшись, он приземлился на здоровое плечо и охнул от боли. Сирод пошатнулся, а затем рухнул на пол рядом с ним.
— Зачарованные доспехи? — спросил Стайк, осознав, почему металлический запах магии пропитал здание.
— Тебе никогда их не пробить! — Сирод вскочил и подался к оружию на стене.
Стайку удалось в последний раз взмахнуть саблей, аккуратно перерезав сухожилие правой ноги Сирода. Губернатор завопил и рухнул на пол. Он продолжал рыдать, пока Стайк с трудом поднялся на колени, дополз до него и, опираясь на нагрудник Сирода, выпрямился.
— Не надо было сжигать Фернхоллоу.
Сирод выглядел скорее разозлившимся, чем страдающим от боли. Он часто дышал, на губах выступила слюна.
— Почему ты не сдох?
— Меня часто об этом спрашивают.
Стайк встал над губернатором, расставив ноги. Взялся за шлем и поднял голову Сирода так, чтобы они смотрели друг другу в глаза.
— Ты просто кусок дерьма. Ты это знаешь? Ты хоть понимаешь?
— Я губернатор Лэндфолла, — закричал Сирод, брызгая слюной. — Отпусти меня!
Стайк резко повернул голову Сирода. Теперь на него смотрела задняя часть зачарованного шлема, тело дернулось и обмякло.
— Зачарованные доспехи или нет, — Стайк постучал по шлему, — а все мы смертны.
— Слыхал я об этом месте, — сказал Шакал несколько минут спустя.
Он небрежно оглядывал похожий на сокровищницу оружейный зал музея, будто Стайк не истекал кровью из арбалетной раны в нескольких футах от него.
Стайк хмыкнул, не переставая давить на сердце под самой раной и надеясь, что проклятая штуковина не задела ничего жизненно важного, пока он ее вытаскивал. Он уставился на тело Сирода, все еще в доспехах. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы снять их и насадить Сирода на какое-нибудь копье из его дурацкой коллекции. Можно выставить тело у входа в музей на всеобщее обозрение.
Прямо сейчас это казалось трудной задачей.
— Это ведь кавалерийские доспехи, — заметил Шакал.
Стайк удивился его осведомленности.
— Да, знаю.
Он хмуро глянул на ближайший доспех, оценивая изящные линии. Интересно, когда его изготовили и зачаровали. Насколько он понимал, нынешние избранные способны на такое, но считают, что чары ниже их достоинства — просто не стоят их драгоценного времени. И если эти чары до сих пор действуют, значит, их создал могущественный избранный.
— Дай-ка мне этот нагрудник.
Несколько мгновений Шакал возился с застежками, после чего принес нагрудник Стайку. Было больно даже поднять руки, но Стайк взял нагрудник и осмотрел его. Ни царапинки. Это может пригодиться.
По каменному полу коридора застучали сапоги. Стайк повернул голову к двери и потянулся за саблей, но успокоился, увидев в проеме знакомое лицо и желтый кавалерийский мундир. Один из его уланов, рядовой по имени Петир, резко остановился при виде кровавой бойни.