Шрифт:
В. и Д. Нарижные
Бешеный Поросенок
Бешеный Поросенок с утра был в скверном настроении. Беспощадное августовское солнце обливало нестерпимым зноем его обнаженный торс и равномерно работающие руки. Раскаленный ветер сорвал с головы и унес его единственное орлиное перо. Кто-то украл любимый томагавк. Но дело было не в этом. Его супруга, бестолковая и настырная, как и все молодые скво, позволила себе при всем племени высказать критическое замечание по поводу его экипировки. Конечно, какая-то доля правоты была на ее стороне,
Бешеный Поросенок поправил лыжи и, обливаясь потом, вновь пустился в путь по тропе войны.
Бешеный Поросенок возвратился к племени после двухлетнего отсутствия. Прежде всего он зашел к своему другу Петушиные Яйца, которому, уходя, оставил на попечение свою жену и попросил заботиться о ней. Теперь он хотел забрать ее домой.
Глядя на округлившийся живот супруги, Поросенок подумал:
– Все-таки, Яйца - настоящий сагамор. Он всегда честно отдает взятое, даже с процентами...
Сагамор Петушиные Яйца сидел у очага закрыв глаза и весь уйдя во внутренний мир. Он беседовал с великим Маниту. Бешеный Поросенок угрюмо потоптался у входа, но в конце концов вошел и присел рядом с сагамором, ожидая, когда тот вернется на землю с заоблачных высот. Но Яйца отлично видел с высоты, как к нему в вигвам зашел Поросенок, поэтому не спешил спускаться на грешную землю.
Так Бешеный Поросенок и ушел ни с чем.
Бешеный Поросенок боролся с собой, стоя у стойки бара в салуне. Он очень хотел выпить. Бледнолицые давно с интересом следили за этой борьбой; наиболее азартные заключали пари и подбадривали его громкими возгласами.
Наконец, Поросенок заказал виски и медленно выпил. Он проиграл борьбу... Горе побежденному! По индейским законам, проигравший обязан платить, и цена была известна и никогда не менялась.
Бешеный Поросенок вытащил из прически перо, глубоко вздохнул и крепко сжал в руке скальпировальный нож...
Бешеный Поросенок возвращался из салуна со страшной головной болью. Подойдя к своему вигваму, он увидел торчащие из него мужские ноги, обутые в свои домашние мокасины. В глубине что-то беззаботно щебетала молодая жена.
– Надо же, - удивился Поросенок, - а ведь я, оказывается, никуда и не уходил!..
Сагамор Петушиные Яйца сидел и грелся на солнышке, вывалив на колени свой объемистый живот. Солнышко упиралось в живот тугими весенними лучами, но ничего не могло с ним поделать.
Бешеный Поросенок неслышной поступью охотника подошел к сагамору и уселся рядом. После продолжительного молчания, когда друзья успели выкурить по две трубки, Поросенок произнес:
– Пусть сагамор попросит у великого Маниту охотничьей удачи для Бешеного Поросенка.
Петушиные Яйца немедленно завел глаза к небу и, покачиваясь в такт своим приятным мыслям, ответил:
– Великий Маниту спрашивет, когда Поросенок пойдет на охоту.
– Завтра утром. Пусть Маниту знает, что сегодня Поросенок уже охотился и ранил стрелой жирного бизона, который укрылся в пещере на южном склоне Одинокой горы. Завтра Поросенок добудет этого бизона.
– Маниту удивляется, почему знаменитый воин Бешеный Поросенок просит помощи в таком пустяковом деле, как добить раненого бизона, - заявил Петушиные Яйца, приоткрыв один глаз.
– Бизон еще очень силен. Поросенок еще никогда не видал таких быков. Тот, кто его добудет, будет в почете и славе у всего племени. Много мяса. Вот такие рога, - Поросенок широко развел в стороны свои длинные руки.
– Но Поросенок ранил животное?
– Смертельно. Почти убил. Справиться с ним теперь будет очень легко.
– Тогда Маниту не понимает...
– Бешеный Поросенок просит великого Маниту сделать так, чтобы бизон до утра не покинул пещеру.
– Поросенок сказал достаточно. Пусть он отправляется домой, - тонко улыбнулся Петушиные Яйца.
– Все будет так, как захочет великий Маниту...
Бешеный Поросенок кивнул, легко поднялся на ноги и исчез в лесу. Отойдя на небольшое расстояние, он спрятался за старым покосившимся кленом и стал наблюдать за сагамором.
Петушиные Яйца тотчас встал и исчез в своем вигваме, однако тут же вышел и отправился в сторону Одинокой горы. Вооружен он был одним ножом.
Бешеный Поросенок смотрел ему вслед и улыбался. Не пройдет и часа, как Яйца доберется до пещеры. Поросенок недавно узнал, что в ней только что поселилась семья гризли...
Сагамор Петушиные Яйца умирал. На одутловатом лице его серебрились капельки пота, но ни один стон не слетал с губ вождя.
Воины неподвижно стояли вокруг вигвама, не решаясь войти. На столбе у входа развевались под ветром свежие скальпы четырех медведей-гризли. С каменным лицом подошел лучший друг сагамора - Бешеный Поросенок.
Из-за старого покосившегося клена за воинами внимательно наблюдал хитрый сагамор Петушиные Яйца, распустивший слух о своей кончине. Он хотел видеть реакцию племени (и особенно Поросенка) на свою смерть, и теперь проклинал индейскую невозмутимость и сдержанность чувств.
– Маниту дал, Маниту и взял, - наконец нарушил молчание Поросенок. Петушиные Яйца был великим воином! Да будет имя его навечно в памяти воинов!
Расчувствовавшись, Петушиные Яйца основательно хлебнул огненной воды из огромной (но уже почти пустой) бутыли. Строй воинов заколебался. Яйца, протерев глаза, еще раз хлебнул из бутыли. Воины стали таять и исчезли; последним исчез Бешеный Поросенок, причем сагамору показалось, что он бросил на него какой-то подозрительный взгляд.
Петушиные Яйца плюнул, на заплетающихся ногах подошел к своей хижине, допил огненную воду и ничком рухнул на пороге. Усиливающийся ветер трепал над ним скальпы, переплетая длинную медвежью шерсть.