Бесконечная книга с рисунками от А до Я
Шрифт:
— Туда вообще нельзя добраться, малыш. Гляди-ка. Даже за десять тысяч дней пути. Твоей жизни не хватит. Ты умрешь раньше, чем доберешься. Это слишком далеко. На юге. Слишком далеко. Поэтому все тщетно. Да разве мы не сказали тебе с самого начала, не так ли, старая? Оставь это, малыш. И прежде всего, оставь в покое нас!
С этими словами она окончательно закрыла глаза и втянула голову в панцирь. Атрей понял, что больше от нее ничего не добьется.
К этому времени зверь, который возник из уплотнившейся тьмы на ночном пустыре, взял след Атрея и был уже на пути к болоту Уныния.
Никто и ничто в Фантазии не могло бы теперь сбить его с этого следа.
Бастиан,
— Странно, — сказал он вслух. — Странно, что ни одно существо Фантазии не может дать Детской Королеве имя.
Если все дело только в том, чтобы придумать его, Бастиан очень легко мог им помочь. В этом он был мастак. Но, к сожалению, он сейчас тут, а не в Фантазии, где его способности очень пригодились бы и, может быть, завоевали бы ему уважение и симпатию. С другой стороны, приятно было сознавать, что он здесь, а не там, потому что очутиться в таком месте, как, например, болото Уныния, ему совсем не хотелось.
Вот только этот зверь, который преследует Атрея… А Атрей ни о чем и не подозревает!
Бастиан был бы счастлив предостеречь его, но как? Ничего не остается, как уповать на лучшее и снова взяться за книгу.
Глава IV
ЭРГАМУЛЬ, МНОГИЙ
А он еще радовался, ступив из болота на твердую почву. Теперь-то было ясно, что положение его стало еще хуже, чем прежде. Он заблудился. Ориентироваться по небу было невозможно, потому что его сплошь затягивали тучи. Беспрерывно дул холодный ветер, завывая в ущельях.
Атрей карабкался по отрогам и склонам, взбирался вверх и снова спускался вниз, и всюду, насколько хватал глаз, высились горы, за которыми громоздились все новые горы — до самого горизонта. И ничего живого — ни жучка, ни муравья, ни даже коршуна, который обычно терпеливо преследует заблудившегося, пока тот не погибнет.
Сомнений не оставалось: это были Мертвые горы. Лишь немногие видели их, и мало кто вернулся назад. Эти горы упоминались в легендах и сказаниях. Атрей даже вспомнил слова одной старинной песни:
Эй, охотник, не забудь, Помни: на охоте Страшно просто утонуть Где-нибудь в болоте. Очень страшно, если вдруг Выйдет зверь навстречу, А тебе откажет лук — Защититься нечем. Но страшней всего в горах Мёртвых заблудиться. Этот холод, этот страх С прочим не сравнится. Не укрыться никому. Уносите ноги! Там таится Эргамуль — Многий.Даже если б Атрей знал, как вернуться назад, это было уже невозможно: слишком далеко он зашел и раньше умрет от голода и жажды, чем выберется. Если бы дело было только в нем, он скорее всего забрался бы в какую-нибудь
И он снова поднимался вверх по горам и спускался вниз. Временами ему казалось, что он двигается как во сне, а душа его витает где-то далеко и очень неохотно возвращается назад.
Бастиан вздрогнул: башенные часы пробили час дня. Конец уроков. Он прислушался к крикам детей, доносившимся снизу, к топоту множества ног на лестнице. Потом шум и крики перенеслись на улицу. И наконец во всей школе воцарилась тишина
Эта тишина испугала Бастиана. Теперь, кроме него, в школе не осталось ни одной живой души — на всю ночь и кто знает еще на сколько.
Все отправились по домам и теперь обедают. Бастиан тоже был голоден, продрог, хоть и укутался в солдатские одеяла. Он вдруг пожалел обо всем случившемся, ему захотелось домой прямо сейчас же, немедленно! Отец ничего бы не заметил. Бастиану даже не пришлось бы сознаваться, что он прогулял уроки. Конечно, со временем все обнаружится, но ведь не сразу. А как быть с украденной книгой? Что ж, и в этом он бы признался со временем. И отец смирился бы, как он смирялся со всеми огорчениями, которые доставлял ему Бастиан. Скорее всего, он бы сам и сходил к господину Кореандру и все уладил.
Бастиан уже захлопнул книгу, чтобы сунуть ее в портфель, но удержался.
— Нет, — сказал он вслух в полной тишине. — Атрей не сдался бы так скоро. Раз уж начал, надо довести дело до конца. Я зашел уже слишком далеко, чтобы вернуться назад.
Он чувствовал себя очень одиноко, но мысль, что он не отступил перед испытаниями, придала ему гордости. Хоть чуточку, да похож он был на Атрея!
И наступил момент, когда Атрей не смог двигаться дальше. Перед ним зияла Бездонная пропасть. Чудовищный вид ее не поддается описанию. Разрыв Мертвых гор в этом месте шириной в полкилометра, а глубиной… Атрей лег на живот, подполз к краю и заглянул вниз. Темнота простиралась, возможно, до самого центра земли. Он взял камень и бросил вниз. Камень падал и падал, пока не исчез в темноте. Звука падения Атрей так и не дождался. И он пошел вдоль края пропасти, готовый в любой миг встретить ужаснейшего Эргамуля, о котором упоминалось в песне.
Бездонная пропасть пересекала Мертвые горы ломаной линией, и дороги вдоль нее, конечно, никто не вымостил. Атрею приходилось карабкаться по скалам, иногда делая большой крюк, иногда приводя в движение лавины и камнепады, а раз он сам чуть не сорвался вниз.
Если бы он знал, что по пятам его преследует враг, который час от часу ближе, он, пожалуй, допустил бы какую-нибудь оплошность, и она бы дорого ему обошлась. Но Атрей не подозревал о существовании врага, сгустившегося из темноты в ту минуту, когда он пустился в путь. Враг же этот уплотнился так, что можно было разглядеть, каков он из себя. То был громадный черный волк величиной с быка. Все время принюхиваясь к следу, он мчался по Мертвым горам за Атреем. Язык свисал из его пасти, обнажая страшные клыки. След подсказывал, что всего несколько километров отделяют его от жертвы. И расстояние это все сокращалось.
Атрей был как раз в узком ущелье между скалами, когда до него вдруг донесся странный рев, не похожий ни на какие другие звуки, которые ему когда-нибудь приходилось слышать. Это был и вой, и рычание, и одновременно Атрей почувствовал, как содрогнулись скалы и начались горные обвалы. Он решил, что это землетрясение, однако новых толчков не последовало. Он добрался до края ущелья и осторожно выглянул наружу.
Над мраком Бездонной пропасти, натянутая с одного ее края до другого, висела гигантская паутина. В клейких нитях толщиной с канат запутался белый дракон везения, он бился, извивался, но лишь увязал еще больше.