Бесконечная любовь
Шрифт:
Это сон. Кошмар. Кто-то накачал меня в баре. В любую секунду я проснусь в своей квартире или у Джаз и пойму, что все это нереально. Все будет хорошо.
Я считаю до пяти и опускаю руки. Когда я это делаю, Иван все еще стоит там и смотрит на меня. И к моему разочарованию, он все еще в одном полотенце.
— Пожалуйста, надень что-нибудь. — Я беспомощно смотрю на него, и он ухмыляется, пожимая плечами, отталкиваясь от дверного проема и поворачиваясь, роняя полотенце.
— Иван.
Он игнорирует меня. Я смотрю на него, не в силах не смотреть на мускулистый изгиб его задницы,
Он бросает взгляд на меня, беря свои боксеры с кучи одежды, и его член дергается, немного напрягаясь. Мои щеки краснеют, когда я резко отвожу взгляд, мой пульс внезапно сильнее бьется в горле, покалывание пробегает по моей коже до самого низа между моих бедер, напрягая мои соски по мере продвижения.
Я знаю, как хорошо ощущается его член. Я знаю, как хорошо ощущается весь он. Но я отказываюсь отвлекаться, больше, чем я уже отвлекаюсь, во всяком случае.
— Вот. — Иван прочищает горло, и я оглядываюсь назад, чтобы увидеть его одетым в пару узких черных джинсов с потертостями на манжетах и карманах, с короткими рукавами, кремового цвета хенли. Он засовывает руки в карманы, снова прислоняясь к дверному косяку. — Мы можем поговорить об этом сейчас, Шарлотта?
Я с трудом сглатываю, все еще краснея, кивая.
— Это безумие, Иван, — шепчу я, и он на мгновение опускает взгляд, прежде чем снова посмотреть на меня.
— Я знаю. Но мне нужно было сказать тебе. И как только я увидел, что происходит… ну, мне пришлось вытащить тебя оттуда. Это было быстрое решение. Шарлотта… моя семья знает о тебе. Они знают, что я встречаюсь с тобой. И я… я не в лучших отношениях с ними. Они угрожают тебе, и…
— Что? — Я чувствую, как мои глаза расширяются, когда я смотрю на него. — Они угрожают мне? За что, почему… — Я качаю головой. — Я даже не хочу знать. Просто отвези меня домой. Оставь меня в покое, и они тоже оставят меня в покое, верно? Я хочу домой.
Когда я говорю ему оставить меня в покое, я вижу, как он вздрагивает, как будто я дала ему пощечину. Как будто эта идея немыслима. Но его лицо так же быстро разглаживается, и он качает головой.
— Я не могу этого сделать, Шарлотта. Они почти наверняка следят за твоей квартирой. Как только я оставлю тебя там, они тебя схватят.
Такое ощущение, что все, что он говорит, звучит через мгновение после того, как он это говорит. Как будто есть задержка между его словами и моим разумом, осознающим их. Я моргаю ему, качая головой.
— Я хочу поговорить с Джаз, — требую я, поднимаясь с кровати. — У тебя мой телефон, не так ли? Я хочу поговорить с ней. Отдай мне мой телефон. — Я расхаживаю у изножья кровати, быстро выкрикивая требования, в то время как на лице Ивана появляется все более беспомощный взгляд.
— У меня нет твоего телефона.
— Ты лжешь! — Я поворачиваюсь к нему лицом, эмоции быстро и густо бурлят перед лицом чего-то, что кажется таким невероятно невозможным. — Ты лжешь обо всем этом. Я не знаю почему, но…
— Я не лгу. — Голос
— Ты лжешь! — Я бросаюсь на него, сильно толкая его, когда мои ладони касаются его груди. Он едва двигается, он — стена мышц, а я не так уж и сильна. — Дай мне мой телефон! Я хочу позвонить Джаз! Я хочу домой!
Я смутно слышу себя, осознавая, что перехожу на территорию истерики, что я теряю самообладание, но каким-то странным образом это приятно. Я никогда не теряла самообладание. Я не думаю, что, кроме той ночи, когда я узнала, что Нейт мне изменяет, я вообще когда-либо кричала на кого-либо. Это не просто то, что кипит из меня, это годы проглатывания некоторых вещей, молчания, сохранения мира. И боже, это почти приятно.
— Шарлотта… — Иван пытается поймать мои руки в свои, но я снова и снова бью его в грудь. — Шарлотта, пожалуйста, послушай меня. Я делаю это для твоего же блага…
— О, заткнись ты уже нахуй! — Кричу я, и последнее предложение окончательно выводит меня из себя. Отступая назад, я размахиваюсь и сильно бью его по лицу.
Шлепок моей ладони по его плоти пугает даже меня, горячее жжение от этого обжигает мою руку, как будто я причинила боль нам обоим. Глаза Ивана широко раскрыты, и он замирает, словно не может поверить, что я это сделала.
Честно говоря, я тоже не могу в это поверить.
На этот раз, когда я снова собираюсь его ударить, ему удается схватить оба моих запястья.
— Шарлотта! — На этот раз мое имя — звук хлыста, такой же резкий, как удар моей руки по его лицу. — Шарлотта, если ты вернешься домой, они тебя заберут. И то, что сделает с тобой мой отец, мои братья… Лев… — он замолкает, на его лице появляется выражение, которое является чем-то средним между страданием и ненавистью. — Я не могу этого допустить, Шарлотта. Не тогда, когда это из-за меня.
Я смотрю на Ивана, все еще не совсем понимая, что он пытается сказать.
— Что ему от меня нужно? Я не знаю ничего, что могло бы помочь ему… ни с чем. Я даже почти ничего не знаю о тебе. — Я бросаю последние слова Ивану, и он снова вздрагивает.
— Это не шутка, Шарлотта, — предупреждает он меня, его руки все еще сжимают мои запястья. Они кажутся нежными в его широких, грубых ладонях, его пальцы обхватывают их. — С моим отцом шутки плохи. Он торгует женщинами, Шарлотта. Ты меня понимаешь?
Я замираю, моргая.
— Он…
— Он торгует женщинами. Теперь ты понимаешь? Почему я не хочу, чтобы он тебя заполучил? И что он может с тобой сделать?
Я чувствую, как моя кровь стынет в жилах, мой разум пытается уловить то, что говорит Иван. Секс-торговля — это одна из тех вещей, которые, как я знаю, теоретически случаются. Но это случается и с другими женщинами, женщинами, которые отправляются в отпуск одни в места, куда им не следует, женщинами, которые доверяют не тем мужчинам… О боже. Я сделала это. Я доверилась не тому мужчине. Я думаю о сайте, на котором я была, в углу интернета, где мужчина может избежать наказания за такие вещи, о месте, в которое я знала лучше не ходить, и мой желудок скручивается.