Бесконечная шутка
Шрифт:
– Сразу до. За два-три дня. Ч. Т. жил в нынешней комнате Делинта, по соседству с Штиттом, в Админке.
– А папа знал, что они?..
– Были очень близки? Не знаю, О.
– Не знаешь?
– Наверняка Марио знает. Не хочешь пообмывать косточки с Бубу, О?
– Не надо все так выставлять, Хэлли.
– …
– А папа… Чокнутый Аист сунул голову в духовку, да?
– …
– …
– Микроволновку, О. Микроволновку с вертелом рядом с холодильником, на стойке, под полкой с тарелками и мисками слева от холодильника, если стоять к нему лицом.
– Микроволновую печь.
– Так точно, О.
– Никто не говорил про микроволновку.
– Кажется, на похоронах это стало очевидно.
– Я тебя и в первый раз отлично понял, ты не думай.
– …
– Так где его тогда нашли?
– 20 из 28 это сколько, 65 %?
– Не то чтобы только это меня…
– Микроволновка стояла на кухне, я ведь это уже объяснил, О.
– Ладно.
– Ладно.
– Ну хорошо, теперь: кто, по-твоему, теперь чаще всего о нем говорит, хранит память, вербально, больше всего: ты, Ч. Т. или Маман?
– Я бы сказал, у нас ничья.
– То есть молчите. Никто о нем не говорит. Табу.
– Кажется, ты кое-кого забываешь.
– Марио говорит о нем. И об этом.
– Иногда.
– С чем и/или кем?
– Например, пожалуй, со мной.
– И значит, ты все-таки об этом говоришь, просто только с ним, и только по его инициативе.
– Орин, я соврал. Я даже не приступал к правой ноге. Я слишком боюсь изменить угол подхода к ногтям. Правая нога требует совсем другого угла. Я боюсь, что волшебство локализовано на левой ноге. Я как твои суеверные лайнмены. Не надо было рассказывать о волшебстве, теперь я его спугнул. Теперь я самоосознаю каждое действие и боюсь. Сижу на краю кровати с правым коленом под подбородком, замер, изучаю ногу, застыв в дикарском ужасе. И вру об этом собственному брату.
– Можно спросить, кто его нашел? Его те… кто нашел его в микроволновке?
– Обнаружен неким Гарольдом Джеймсом Инканденцой, тринадцать лет.
– Это ты его обнаружил? Не Маман?
– …
– …
– Слушай, можно поинтересоваться, откуда такой интерес спустя четыре года и 216 дней, включая два года вообще без единого звонка?
– Я же говорю, мне некомфортно не отвечать на вопросы Елены, если я не разбираюсь в ситуации.
– Елена. Вот, значит, как.
– Вот откуда.
– Я, кстати говоря, все еще застывший. Самоосознание убивает волшебство и становится все хуже и хуже. Вот почему Пемулис и Трельч всегда теряют преимущество на корте. Стандартный термин – «накрутить себя». Ножнички наготове, лезвия на ногте. И я просто не могу вернуться в бессознательность, чтобы собственно стричь. Может, из-за того, что убирал с пола промазавшие обрезки. И вдруг мусорка кажется такой маленькой и такой далекой. Я утратил волшебство, заговорив о нем, вместо того, чтобы просто отдаться на его волю. Теперь запустить обрезок в мусорку кажется упражнением в телемахрии.
– То есть телеметрии?
– Позорище. Беда не приходит одна.
– Слушай…
– Знаешь, может, перестанешь мямлить и прямо задашь все стандартные жуткие вопросы, на которые не хочешь отвечать. Может, это твой единственный шанс. Обычно я, кажется, об этом не говорю.
– А она была там? СКОЗА?
– Джоэль не ступала ногой на кампус с тех пор, как вы расстались. Ты сам это знаешь. Для съемок Сам встречался с ней в особняке. Уверен, ты знаешь куда больше меня, что они снимали. Джоэль и Сам. Сам уже тогда стал затворником. Академию на плаву держал Ч. Т. Сам просидел в чулане для постпродакшена у лаборатории добрый месяц. Марио приносил ему поесть и… предметы первой необходимости. Иногда он перекусывал с Лайлом. Кажется, он не поднимался на свет божий минимум месяц, не считая одной поездки в Белмонт в клинику Маклина на двухдневную очистку и детоксикацию. Это произошло через неделю после его возвращения. Он летал куда-то на три дня, как я понял, по работе. Киноработе. Если Лайл не летал с ним, то куда-то Лайл да летал, потому что в качалке его не было. Точно знаю, что Марио с ним не летал и не знает, что там было. Марио не умеет врать. Было непонятно, закончил он то, что монтировал, или нет. Сам, в смысле. Он умер первого апреля, если ты подзабыл, да. Могу точно сказать, что первого апреля он еще не вернулся к началу дневных матчей, потому что сразу после обеда я проходил у двери в лабораторию и его не было.
– Говоришь, он опять уезжал на детоксикацию. Это когда, в марте?
– Маман лично рискнула выходом на улицу и увезла его сама, так что, полагаю, это было срочно.
– Он бросил пить в январе, Хэл. Джоэль это предельно ясно дала понять. Она названивала, даже когда мы договорились не созваниваться, и говорила об этом, хотя я четко сказал, что не хочу о нем слышать, если она продолжит у него сниматься. Сказала, ни капли за недели. Такое она поставила условие, если он хотел снимать ее дальше. Она сказала, он сказал, что готов на что угодно.
– Ну, не знаю, что тебе ответить. К этому времени уже трудно было понять, употреблял он или нет. Видимо, в определенный момент перестаешь замечать разницу.
– Когда он улетал, он взял с собой что-нибудь киношное? Кофр с объективами? Оборудование?
– О., я не видел, как он улетал, и не видел, как вернулся. Знаю, что к матчам его еще не было. Меня быстро и решительно разделал Фрир. Было 4:1,4:2, что-то еще, и мы закончили первыми. Я зашел в ДР занести накопившуюся кучу белья для стирки. Где-то в 16:30. Я зашел, вошел и тут же что-то почувствовал.
– И нашел его.
– И пошел за Маман, потом передумал и пошел за Ч. Т., потом передумал и пошел за Лайлом, но первым старшим, на которого я налетел, был Штитт. Он был безукоризненно решительным, эффективным и понимающим, и в целом оказался как раз тем старшим, к которому и следовало обращаться в первую очередь.
– Я даже не знал, что микроволновая печь работает, если дверца открыта. А как же это излучение, внутри? Я думал, это типа как свет в холодильнике или устройства «только для чтения».
– Ты, кажется, забываешь о технической гениальности героя повествования.
– И тебя этот вид шокировал и травмировал. Он умер от асфиксации, облучения и/или ожогов.
– Когда мы позже реконструировали место происшествия, пришли к выводу, что он воспользовался дрелью с широкой насадкой и небольшим лобзиком, чтобы проделать в дверце печи дыру размером с голову, а затем, когда просунул голову, законопатил щели вокруг шеи скомканной алюминиевой фольгой.
– Звучит как-то трудоемко, неаккуратно и наобум.