Бесконечное лето: Не чужие
Шрифт:
Ну, вот, собственно, и все. Способности Блока ЗП-1 я знал, и они не утешали — через две минуты боя из строя выйдет тридцать процентов пушек и половина электроники. Через пять минут — минимум один из расчета получит ранение, а в строю останется половина пушек и двадцать пять процентов железа. А через пятнадцать минут треть расчета будет истекать кровью, а работать будет хорошо если одна десятая часть оборудования.
Поэтому, кстати, сюда и ставили преимущественно калек — то есть людей с альтернативным строением тела. Когда постоянно живешь посреди боли, очередное ранение ощущается
Я лишний раз проверил готовность боевого модуля — что-то не давало покоя, но я списал это на мандраж — и по привычке представил, как в глубине, совсем рядом с каменным ложем, по которому катил воды неторопливый Днепр, бегут по кабелям от обмотанных медной проволокой статоров шустрые электроны, образуя ток, и течет в распахнутые пасти водозаборников вода для охлаждения раскаленных стволов, и выплевывают горячее дыхание комплекса мрачные раструбы вентиляции. До начала работы оставались секунды — максимум, пара десятков.
— Но ведь ограничены — не значит отсутствуют, — раздался в наушниках задумчивый голос Слави. — Я все еще размышляю о возможностях. Теперь мы точно знаем свои рамки и пределы. И должны уложиться в них.
Рамки у нас были, это да. Стальные такие, по бокам носилок, чтобы, когда будем здесь гореть заживо, можно было руками держаться. Психологи говорят — очень мощный терапевтический эффект.
Но это была темная, мрачная лирика — неприятная истина, в которую не было нужды углубляться. Времени оставалось совсем мало, а девчонкам нужны были правильные слова, которые оживили бы их, заставили драться, не думать ни о чем, кроме противника, придавать им волю к победе над каждым черным чужим силуэтом на экране. Обычно мне это удавалось. Я замкнул цепь переговорного устройства и промурлыкал в микрофон самым низким голосом, на который был способен:
— Ну что, покойнички, покувыркаемся?
***
Примечание к части
*Аппарат искусственной вентиляции легких.
**САРБ - Северодонецкая авторемонтная база, выпускавшая в шестидесятых этот интересный автобус. В нашем мире в 1967 выпуск на базе САРБа был свернут, а производство переехало на Луганский автосборочный завод, но во вселенной "Не чужих" этого не произошло, а "Старты" выпускались как минимум до середины восьмидесятых, обрастая, как мы видим, разными интересными модификациями.
***Маша Калинина — победительница первого конкурса красоты в СССР, проведенного в 1988, Барбара Паласиос Тейде — "Мисс Вселенная 1986".
«Алиса». Глава 2. Тряпки
Тряпками их прозвали — причем, в общем, случайно — американцы. Но прижилось. Когда первых дохлых чужих — тогда их еще толерантно именовали пришельцами или даже «представителями внеземного разума», вот чушь-то! — вытаскивали
Так оно и было — безвольные, серые, но вполне человекоподобные силуэты вправду походили на кукол — ragdolls по-английски. Слово мгновенно разлетелось по всему миру, очень быстро сократившись до rags — «тряпки». Оттуда и пошло, теперь, похоже, уже навсегда. Наверное, и знаменитая «Зловещая долина» сыграла свою роль — это такой психологический феномен, когда что-то, похожее на человека, но человеком не являющееся, пугает намного больше, чем любой негуманоидный монстр. Так и здесь — многократно описанные фантастами «маленькие серые человечки», прилетев к нам, вызывали разные чувства, от страха до ненависти, но ни одного положительного среди них не было.
А вообще удивительно даже, до чего мало мы все еще знали про чужаков. Наверное, потому, что они в плен не сдавались — да и вообще, звуковой контакт установить с ними не выходило. Не то, чтобы мы очень в этом усердствовали — каждый раз дежурными радиоволнами предлагали покинуть воздушное пространство Земли, не участвовать в войне двух разумных цивилизаций, а наоборот — вместе кружиться в вальсе в постижении черных глубин бесконечного Космоса. Не знаю, кто писал текст этого обращения — наверное, какой-то мягкоголовый пацифист. Тряпкам он тоже, надо думать, не особенно нравился.
Они не обсуждали приказов. Они не отступали и не сдавались, только рвались вперед, горели… и падали.
Первая волна заходила традиционно — издалека, из-под облаков, почти их не покидая. Конечно, на самом деле волна была не первой, но предыдущие ввязались в воздушные стычки с нашими воздушно-космическими силами, на девяносто процентов состоящими из дронов, и судьба их, в общем, была незавидна. Небеса, затянутые печальными осенними облаками, светились отблесками вспышек в стратосфере от горизонта до горизонта.
— Что нам скажут боевые посты? — риторически поинтересовался я, включая экран пользовательского интерфейса. Риторически, потому что была большая вероятность, что девчонки просто не ответят, им сейчас было не до этого. Организм стаканами вырабатывал адреналин, который, смешиваясь с закачанными в кровь наркотиками, вызывал очень специфические ощущения. Если бы не вцепился я сейчас намертво в рычаги управления, ходили бы ходуном. Диафрагма вибрировала, как полиэтиленовая пленка под хорошим дождем. А еще хорошо, что на нас всех были памперсы для взрослых.
— К бою готова! — Алиска, всегда первая и всегда нужная, огонь за маской бесцеремонности, яростное отчаяние и нежность, прикрытая разочарованием и болью — я никогда в тебе не сомневался.
— Второй номер уже в продаже! — Ульянка, бесформенный красный росчерк, оригинальничает, пряча страх под напускной расчетливостью и цинизмом, вечный ребенок… впрочем, совсем не вечный, как выясняется. Как и все мы.
— Все хорошо… — это Ленка, у меня она почему-то выглядела изящной фигуркой, висящей в синей мерцающей пустоте, статуэткой, оплетенной зелеными стеблями водорослей и лилий, окруженной любопытными рыбками и равнодушными прозрачными медузами. И сверху опускался, надвигаясь, сплошной шар ослепительно белого огня.