Бесконечное лето: Не чужие
Шрифт:
— Слыхали, чего, девчонки? — поинтересовался я, вращая лицевыми мышцами и пытаясь унять отвратительный привкус во рту. Получалось так себе — хорошо еще, что поутру, после пробуждения, позавтракать нам не дали. Как там «в обороне так и сяк, в наступленье — натощак». Только нас и в обороне не кормили. — Есть предложение перестать считать вечер томным. Нас, судя по всему, все-таки решили принести в жертву во имя свободного коммунистического будущего. Какие будут мнения на этот счет?
— Что поделать, — вздохнула Лена. Голос звучал приглушенно, то ли от препаратов, то ли по какой-то
— Вот и пригодится завещание… — в металлических нотках, как и прежде, не слышны были эмоции.
— Да ладно, мы еще побарахтаемся! — уверенно заявила Ульянка. У меня была идея, в чем мы такими темпами будем скоро барахтаться, но говорить этого я не стал.
— Не хотелось бы так… — Но и Славя все-таки приняла неизбежное.
— Что уж там, жаль! — Алиса была неоправданно, неудержимо весела. — Я все никак не могу смириться с отсутствием даже смутной перспективы сожительства с нашим Саньком! Больше всего меня печалит эта новость. Может, все-таки есть еще шанс?
Вторым ключом на короткой цепочке я отпер спецпульт. Там было всего две кнопки — «Прогрев» и «Пуск». Я глубоко выдохнул и нажал «Прогрев». Сверху все еще вырастала, закрывая горизонт, тарелка. Каким же маленьким и ничтожным кажешься по сравнению с ней! Словно рассматриваешь гору, стоя у ее подножия, или на альпийскую долину любуешься, раззявив в ошеломлении ротовую полость. Подавляющая мощь.
— Логически, Алис, шансов у нас, скорее всего, нет, — признался я. Датчики показывали, что снижение прекратилось. А километра четыре она в диаметре, наверное. Осталось двадцать шесть секунд. — Но человек обычно плюет на логику густой здоровой слюной и живет так, будто ее в его мире нет вовсе. И случаются чудеса, косноязычные невротики ведут за собой целые страны, бездарные олухи становятся великими полководцами, малограмотные пастухи основывают философские учения, живущие тысячи лет… А безногие и безрукие калеки спасают мир. Так что забудь на минуту про логику и перспективу. Чудеса бывают. Они бывают, Алиска!
Кнопка с надписью «Пуск» была нажата.
Раздался грохот — снизу, сверху, отовсюду. Изображения на экранах исчезло, капсулу затрясло, посыпалась мелкая бетонная пыль. Гул, нарастающий, приближающийся, заполонил все пространство наушников, и я сбросил их, в панике обрывая ремешки.
А потом на нас обрушился такой удар, что капсула раскололась на тысячи кусков, я вылетел из нее, телом и комбинезоном разорвав всю сложную привязную подвесную систему и обрушился, вместе с остатками капсулы, куда-то вниз, вглубь тускло освещенной оружейной шахты. Еще в полете мне в голову прилетел здоровенный кусок чего-то белого, тяжелого, так что все мысли покинули мою бедную бестолковку даже до того, как тело с противным мясным звуком ударилось о дно одного из нижних уровней разрушенного противовоздушного комплекса.
И наступила тьма.
***
Примечание к части
*В нашем мире вместо стратегического
**Боевые отравляющие вещества.
***Радиолокаторы обнаружения и радиолокаторы подсвета и наведения.
****В нашем мире на ЧАЭС было построено и работало четыре реактора, строилось еще два. Существуют неподтвержденные данные, что со временем их число планировалось довести до двенадцати. В мире "Не чужих" это намерение было, судя по всему, осуществлено с опережением графика.
*****Чистая правда, кстати.
«Алиса». Глава 3. Человек в шляпе
Я познакомился с ней ровно накануне официального представления. После ежедневных лечебных процедур, призванных что-то там отрегулировать в непослушных моих конечностях и уже мало чего соображающей голове, я сидел на лавочке в единственном на весь центр небольшом запущенном сквере и рассматривал голые весенние ветки с набухающими на них радостными зелеными почками. Недавно прошел дождь, в воздухе невесомой пылью все еще висела тонкая влажная свежесть, деревья редко-редко роняли вниз тяжелые медленные капли.
Сзади послышались торопливые шаги, в спину уткнулось что-то неживое и жесткое, и резкий голос звякнул на ухо:
— Воздушная тревога, вспышка справа!
Расстройства нервной системы бывают разными и проявляются неодинаково. В моем случае — периодической потерей координации и неработающей, отказавшей ногой. Врачи чего-то там еще колдовали два раза в неделю и рассказывали, что «прогноз стабильный» и «надежда есть», вот только у меня самого надежды не было уже давно, со школы. Но рефлексы, намертво вбитые в подкорку инструкторами, сдавались куда хуже, чем тело и сознание. В общем, я дернулся, попытался вскочить, чертова негнущаяся нога поехала по скользкой грязи, и с размаху свалился на влажную, темную — сплошной чернозем, никакого суглинка — землю.
Свалился, сообразил, что никакой тревоги нет, и ошеломленно уставился на виновника всего этого торжества. Точнее — виновницу, невысокую рыжеволосую девчонку в короткой голубой куртке, дорогих фирменных джинсах «Вранглер» и красном шарфике. Девчонка вовсю хохотала, раскачиваясь на широко расставленных ногах и тыча пальцем в мою сторону.
— Ахахах… ой, не могу… ой, держите меня… как ты это ловко… прямо солдат кремлевского полка… ну калека же, ей-богу, натуральный же… ахахахаха…
А вместо правой руки у нее был тускло блестящий металлический протез.
Зрелище было настолько диким и немыслимым — железная, как Терминатор из этого нового фильма, девчонка, весело ржущая над таким же, как она, инвалидом — что невозможно было не заразиться. Я тоже заржал, прямо там, в грязи, не вставая, и следующие пару минут мы просто хохотали, тыча друг в друга руками и подбирая подходящие прозвища. К слову, она оказалась изобретательнее.