Бесконечность любви, бесконечность печали
Шрифт:
Пытаясь переварить свалившуюся на него новость, Ладышев встал, подошел к шкафу, нащупал в кармане дубленки зажигалку и пачку сигарет...
Защемило сердце, в памяти всплыла давно забытая картина последних дней перед расставанием: Лера плачет, он винит себя, пытается ее успокоить, но ничего не получается. Неужели она тогда была беременна?..
В кабинет постучали.
– Хорошо, - посмотрев на открывшуюся дверь, в которой появился Поляченко,
– Оставь свой номер, я перезвоню.
– Показав Поляченко взглядом на стул напротив, он переместил трубку в другую руку и записал на листке цифры.
– До свидания!
Обменявшись рукопожатием с Андреем Леонидовичем, Ладышев задержал взгляд на листке, затем перевел его на начальника отдела безопасности и снова уставился на комбинацию цифр. Словно пытался разгадать ребус.
– Кхе-кхе...
– прервал затянувшуюся паузу Поляченко.
– Андрей Леонидович, - шеф наконец оторвал взгляд от стола и убрал листок с номером подальше от глаз, - у меня к вам серьезное дело. Надо найти одного человека.
В этот момент ожил мобильник.
«Потюня Вениамин», - высветилось на дисплее.
– Извините, - стараясь не выдать нахлынувшего волнения, Ладышев схватил телефон.
– Слушаю.
– ...Доброе утро, - после затяжного зевка лениво поздоровался заспанный мужской голос.
– Это Вениамин. Вы мне звонили на прошлой неделе.
– Да, звонил, - Вадим замялся, глянув на Поляченко, встал и отошел к окну.
– А вы кто? Извините, не узнал по голосу
– Ладышев. Вадим Ладышев.
– Надо же!
– удивился собеседник.
– И что вы хотели?
– Я хотел спросить... Вы не знаете, где Катя Проскурина?
– А-а-а... Вот оно что...
– шмыгнул носом собеседник.
– Не знаю. Я сам ей несколько СМС отправил, но она не ответила. Вернее, не дошли. Я еще удивился... И давно пропала? Ну, в смысле, как давно вы ее ищете?
– С того самого дня, как мы с вами виделись на Пулихова, - стоя спиной к Поляченко, Вадим забыл о свидетеле разговора.
– Когда вы с ней встречались в последний раз?
– Да в тот же день, - напряг память Вениамин.
– Кажется, это был понедельник. Ну накануне выхода той статьи...
– И что она говорила?
– Да ничего особенного. Выглядела плохо: худющая, синяки под глазами - смотреть больно. Я уже уходил из редакции, когда она появилась. Вернулся спросить, что с ней. Напугала она меня, когда в Гомель ездили: мутило ее всю дорогу, даже в обморок упала
– Как в обморок?
– разволновался Вадим.
– А к врачу обращалась?
–
«Шуба в шкафу висит, - уловив в его словах укор, вспомнил Вадим.
– В чем же она ходит в такие морозы?»
– А что было дальше?
– Ничего. Сказала, что вирус кишечный подхватила, но уже полегчало. Вот и все. Я успокоился и пошел по своим делам.
– А еще что?
– По телефону говорили.
– Когда?
– С днем рождения ее поздравлял. А до этого два дня пытался дозвониться. Уже боялся, как бы не случилось чего... В редакции такой сыр-бор из-за статьи поднялся! Накануне Катя ведь показала ее Жоржсанд, но та не разрешила печатать. Тогда она разместила материал в своем блоге, отправила всем по рассылке, написала заявление на увольнение, собрала вещи и ушла. Никому слова не сказала.
– Получается... статья вышла без согласия главного редактора?
– удивился Ладышев.
– Без согласия она свет не увидела бы, - хмыкнул Потюня.
– Жоржсанд деваться было некуда, материал уже гулял по Интернету. Катька правильно все рассчитала. Хотя расчетливой ее назвать трудно, - Веня сделал паузу и добавил: - Особенно в личной жизни. Короче, ушла с концами, отключила телефон, в Интернете не появлялась. Я звонил-звонил, искал-искал... Случайно пробился. На Чкалова она тогда была.
– А дальше?
– нервничая, Вадим прижал трубку к уху плечом, достал сигарету и закурил, что крайне редко делал в кабинете.
– Что она говорила?
– Да вроде ничего особенного...
– припоминая подробности последнего разговора, Потюня сделал небольшую паузу.
– Разве что сказала... ну, в общем, одна она теперь. То есть расстались вы. Попросила фотографии передать, адрес продиктовала. Она, оказывается, их еще в понедельник предусмотрительно в моем столе оставила. Ну я к вам сразу и помчался.
Пытаясь мысленно воспроизвести события, Вадим тоже какое-то время помолчал и вдруг напомнил:
– Вы в тот раз что-то говорили о Германии.
– А, нуда... Я у нее спросил, чем собирается заниматься. Ответила: хочу стать домохозяйкой. О Германии уж не помню, как разговор зашел, но я знаю, что там у нее друг. Вот я и подумал: может, к нему собралась в домохозяйки? Кстати, я вас предупреждал, - укоризненно добавил Веня.
В душе у Вадима словно что-то оборвалось, в висках запульсировало. Неужели Катя могла улететь к Генриху?
– Только, если честно, я сам в это не верю, - словно почувствовал его состояние Потюня.