Бесконечные дни
Шрифт:
Я вскинула брови от изумления. Подумать только, что на долю Рода выдался такой поразительный момент! Хотела бы я быть там в тот миг и видеть, как отреагировал Род, когда Сулинь сообщил ему столь важные подробности.
Я мысленно представила себе Сулиня. Он был индусом — из Восточной Индии, — во всяком случае, когда-то давным-давно он там жил. Насколько давно, даже гадать не берусь. Он самый древний из живущих на земле вампиров. Ничто в грандиозном устройстве жизни не может потрясти его или вывести из душевного равновесия. Сулинь не страшится
— Есть и еще несколько правил, — продолжал объяснять Род. — Вампир, осуществляющий обряд, должен быть старше пятисот лет. Сулинь упомянул что-то о химии вампиров этого возраста. И это жизненно важный ингредиент, без него ничего не выйдет. Но чаще всего Сулинь повторял: «Чистота намерений, Род, чистота намерений». Стремление и твердая воля — отдать свою жизнь ради другого. Вампиры эгоистичны, Лина. Эгоистичны по природе своей.
— Ты пожертвовал собой? — прошептала я и ахнула, задохнувшись, не в состоянии оторвать взгляда от пола.
Род молчал. Ждал, пока я посмотрю на него. И я ненавидела его за это. Наконец глаза наши встретились.
— Я отдал тебе кровь. Всю свою кровь. Еще толком не проснувшись, ты впилась в меня, и я позволил тебе пить вволю. Но самым главным тут были три вещи: чистота намерения, химический состав моей крови и моя любовь к тебе.
— На таких условиях я бы никогда не согласилась!
К моему изумлению, стоическое терпение на лице Рода сменилось улыбкой. Широкой счастливой улыбкой.
— Именно потому-то я и провел обряд, когда ты была ослаблена и еще не вышла из оцепенения.
Я вскочила на ноги. Настал мой черед нервно расхаживать по комнате.
— Так где сейчас Вайкен? — спросила я, пытаясь мыслить как вампир. Пытаясь сложить все куски головоломки воедино. В конце-то концов, я же проспала сто лет.
— Живет в твоем замке в Хатерсейдже вместе с остальными членами братства. Думаю, ждет твоего возвращения.
— Ты с ним видишься?
— По мне, он молод и зелен. Слишком много энергии, это меня утомляет. Нет, я общаюсь с ним не так часто, как ему бы хотелось. Однако когда появляюсь там, он почтителен и кроток. Да, я вполне понимаю, за что ты полюбила его.
Щеки у меня вдруг заполыхали огнем, я даже сама удивилась, но почти сразу же поняла, что это такое: мне стало стыдно. Я украдкой покосилась на пальцы Рода, стиснувшие ручку кушетки: все сморщенные, иссохшие, словно из них высосали все соки.
— Я не виню тебя за то, что ты полюбила другого, — промолвил Род.
— Неужели ты веришь, что Вайкен любит меня? Любит так же страстно, как я тебя?
Род покачал головой.
— Вайкен любит твою внешнюю красоту — и твою жажду густой запекшейся крови. А я люблю твою душу. Люблю в тебе спутницу в долгих земных исканиях. Ты — была — самым неукротимым вампиром, которого я только знал. За это я тебя и люблю.
Я не находила слов для ответа. Перед мысленным взором у меня стояли
— Вайкен будет искать меня, — проговорила я. — Ты сам знаешь, он не может иначе. А найдя — уничтожит. Именно для таких дел я и создавала братство. Искать, захватывать, стирать с лица земли.
— Поэтому я и выбрал для тебя это место.
— Ясно. Где мы? — Я огляделась по сторонам. — Почему мы в школе?
— Это твоя новая школа.
Я резко повернулась к нему.
— Ты хочешь, чтобы я ходила в школу?
— Лина, очень важно, чтобы ты поняла. — Даже в нынешнем своем изнуренном состоянии, выпрямившись во весь рост, Род возвышался надо мной, нависал сверху, глядя с такой страстной яростью, что мне стало страшно. — Вайкен разроет твою могилу. Я обещал, что ты вернешься в последнюю Nuit Rouge. Сбор заканчивается тридцать первого октября.
— Ну, значит, тридцать первого он найдет пустой гроб — и дело с концом.
— Все не так просто. Ты же была вампиром. Одной из старейших.
— Знаю.
— Тогда не притворяйся, что тебе требуется лекция о том, как серьезна ситуация! — Род развернулся и снова принялся медленно вышагивать по комнате. Я молчала. Чуть успокоившись, Род негромко продолжил: — Разрыв могилу и обнаружив пустой гроб, Вайкен всю землю перевернет, лишь бы тебя найти. Как ты сама сказала, магия, что соединяет братство воедино, именно для того и предназначена. Ты сама сотворила эту магию. Он — и все остальные — будут из сил выбиваться, пока не найдут тебя и не возвратят домой.
— Я же не предвидела, что окажусь в такой ситуации.
— Ну да. Хорошо еще, что магия, ограждающая тебя подразумевает кое-какие остатки былой роскоши. Например вампирское зрение и сверхчуткое восприятие.
— О, так они все еще при мне?
Я поднялась и снова обвела комнату взглядом. Все верно: как и сказал Род, я различала все мельчайшие подробности — вплоть до крохотных следов от сучков в дощатых половицах и малейших неровностей гладких крашеных стен.
— Думаю, со временем, по мере того как ты будешь вливаться в обычную человеческую жизнь, все эти способности ослабеют.
Как это так — я уже не вампир, но все еще сохраняю какие-то вампирские качества? Могу ли я теперь выходить на солнце? Снова есть обычную человеческую пищу? Вопросы роились в голове, точно осиный рой. Я топнула ногой от досады. Род обеими руками обхватил мои щеки, и я вздрогнула — так холодны оказались его ладони. Сжигавшая меня лихорадка вмиг унялась.
— Лина, ты должна раствориться в мире людей. Должна пойти в школу и снова сделаться шестнадцатилетней девочкой.
Как бы мне ни хотелось заплакать, я не могла. Вампиры не плачут. Не умеют. Ни слез, ни воды — лишь кровь да черная магия. Когда у обычного человека потекли бы слезы, слезные протоки вампира просто терзает жгучая острая боль.