Бескультурные: кровавый занавес
Шрифт:
– О, Фимка, гляди, проститутка из вчерашнего эфира идёт. Мне внук показал кусочек видео. Срам господний, что она там вытворяла. Эту порнуху называет моноспектаклем.
Кармен всё услышала. Не дойдя до подъезда, она резко повернулась, направилась к Фиминой собеседнице и выпустила ей в глаза добротную струю из перцового баллончика. Несчастная бабка издала дикий вопль и схватившись за лицо, повалилась на землю. Её подруги с криками кинулись в рассыпную.
Эту сцену наблюдали Арс, Гелла и Лёха. Увидев своих друзей, Кармен рванула к ним.
– Ребята, валим, отсюда, быстрее!
Уже через каких-то пятнадцать
Арс, Гелла, Лёха и Кармен, пробираясь через этот кровавый лабиринт, с ужасом наблюдали, как двор заполнялся бездыханными телами их соседей, знакомых, друзей. Когда компания добралась до остановки, то поняла, что выбраться из района быстро не получится. Краски апокалипсиса становились все ярче: ребят окружали горящие троллейбусы, перевернутые машины, маршрутки с выбитыми стёклами. Недалеко от дороги какой-то рэппер, прыгая на изуродованной дымящейся иномарке, орал песню в микрофон, собирая армию подпевал: «Разошлось небо по швам и кипела вода, просто на дно моей души бросали якоря. Ох, как же всё это было зря, ты обознался чужак, это моя земля».
Когда друзья добрались до центра, городские часы пробили полночь и было ощущение, что в этот момент ад отрыгнул в наш мир всех своих демонов и чертей. Люди в панике метались по улицам, не понимая, что происходит. У кого-то начинало срывать крышу и буквально за секунды формировалась кучка одуревших людей, которые с дубинками, камнями и всем, что под руку попадётся, кидались на витрины магазинов, громили кафе и рестораны. Языки пламени охватывали одно здание за другим и перед глазами уже стояло беспорядочное месиво из битого стекла, обгорелых построек и окровавленных лиц.
– Ад пуст, все демоны здесь, – тихо выдавил из себя Арс, буквально парализованный происходящим.
– Арс, не тормози, ты чего?! – Лёха схватил его за руку и потянул за собой.
Пьяные гопники ссут на избитого мента, какой-то обнажённый жирдяй пихает свой орган в задний проход уже почти не сопротивляющейся молоденькой девушки, щуплый укурыш на фасде театра рисует баллончиком мужской член – чего только не насмотрелась ошалевшая компания, мчавшись вдоль проспекта.
– Блять, что вообще происходит?! – Гелла остановилась отдышаться. – Все разом с ума посходили что ли? Ребят, надо где-то переждать этот пиздец.
– Давайте в театр завалимся. – предложил Лёха, кивая в сторону здания. – Он пока ещё вроде цел.
На служебном входе охранника не оказалось и компания беспрепятственно прошла в главный вестибюль.
– Слышите, – Арс остановился. – У них там по ходу ещё спектакль идёт. – Давайте тихонько зайдём.
Эту компанию довольно сложно чем-то поразить, но как только они открыли дверь в партер, застыли в лёгком недоумении. Обнажённая пара совокуплялась прямо на сцене.
– Кто вас сюда пустил? – долговязый лысый режиссёр кинулся к молодёжи. – Вообще-то идёт репетиция.
– Репетиция? Ночью? – удивилась Кармен.
– Ну да. Нам дали сутки свободы. А я всю жизнь мечтал поставить «Идиота» в своей интерпретации.
– Какой свободы? – не понял Лёха.
– А вы, что, не в курсе?
– В курсе чего?
– Отменили не только уголовную ответственность за убийство, но и, вообще всю законодательную систему. Каждый делает, что хочет. Когда хочет, с кем хочет. Можно абсолютно всё и тебе за это ничего не будет. В стране отменена всякая цензура. Современному режиссёру грех этим не воспользоваться. Завтра днём проведём генеральную репетицию, а вечером даём спектакль. Билетов уже не осталось, разлетелись за пару часов. Мясников, да ты можешь своей пиписькой интенсивнее работать?! – рявкнул режиссёр в сторону артистов. – Настасья Филипповна сейчас уснёт! Ребятки, мои дорогие, соберитесь! Зрители идут на классический хороший трахач. С книгой или сериалом они могут и дома ознакомиться.
– А Мясников, я так понимаю, играет князя Мышкина? – спросила Гелла режиссёра с искренним интересом.
– Ебышкина. У меня он Ебышкин.
– Это… очень модерново.
– Ладно, прошу меня извинить. У нас репетиция. Завтра после премьеры зальём на ютуб видеоверсию. Можете посмотреть.
Режиссёр вернулся к артистам, а ребята тихо удалилась из зала. Выйдя на балкон театра, Арс закурил. К нему присоединился Лёха. Уже через пару секунд дымили все четверо, наблюдая, как внизу люди теряют последние остатки человеческого облика.
– Хочется напиться до отключки, – выдохнула Гелла. – Мир окончательно ёбнулся. Хорошо, что дома вино осталось.
– А я выйду в эфир с очередным моноспектаклем, – сказала Кармен. – Материала завались. Но, наверное, уже завтра. Сегодня тоже напьюсь.
– А мы с Арсом составим вам компанию, да, братиш? – Леха приобнял друга за плечо.
– Естественно. – Арс смотрел в одну точку. – Только предлагаю взять водку.
– Давайте для начала проверим, остался ли в центре хоть один не разграбленный магазин. – предложила Гелла, медленно выпуская дым. – У нас на районе уже сто процентов всё обчистили.
Глава 3. Достоевскому и не снилось
Остаток ночи друзья провели в пограничном состоянии, пытаясь осознать происходящее. Больше всего их поразило то, что посреди всего этого хаоса каким-то чудом уцелел главный академический театр. На следующий день Арс, Гелла, Лёха и Кармен всё-таки решили окультуриться. Впервые в своей жизни. Никто из них ещё никогда не был в театре. Лёха считал всё это каким-то бессмысленным кривлянием, на которое не стоит тратить время. Гелла просто на дух не переносила всё академическое. Кармен же была убеждена, что театр уже давно умер и лишь её моноспектакли в прямых эфирах – это новое слово в культуре. Ну а Арс, будучи заядлым киноманом, вообще не признавал театр как искусство и считал, что будущее – за «фабрикой грёз».
Так бы ребятки и оставались неотёсанным быдлом, если бы в Ночь беззакония судьба не свела их с режиссёром Заславским, ставящим «Идиота» Достоевского. Друзья естественно клюнули на то, что на сцене будет «классический хороший трахач».
– Гелл, а как тебе этот наряд, – Кармен уже битый час вертелась перед зеркалом, выбирая прикид для первого окультуривания в своей жизни.
Гелла окинула взглядом её лаковую короткую юбку, и такую же лаковую курточку, из которой выпирал полупрозрачный бюстгальтер.