Бесноватые
Шрифт:
– Дурного в ней ничего. Но есть в ней одна ошибка. Ошибка, сэр, заключается в том, что я не собираюсь жениться на Пег.
– Как?! – вскричал сэр Мортимер, приходя в ярость. – Не собираешься жениться?
– Не собираюсь.
Сэр Мортимер весь подался вперед, плечи его приподнялись и в свете свечи, падавшем из-за спины, казались еще массивнее.
– Это оттого, что она уже не девица, да? Мне не доказать, что ты первый с ней валялся: потаскушка скорее плюнет мне в глаза, нежели хоть слово скажет против тебя; да я и не стану ничего доказывать, пусть чертовы законники доказывают. Да и такая уж важная штука – невинность – для девушки с таким приданым?
– Штука не такая уж важная. Мне эта женская добродетель представляется товаром чересчур дорогим и слишком непонятным, чтобы держать его в такой чести. Восхищаться женщиной только за то, что она ни разу не вспомнила про свой пол, все равно что восхищаться мужчиной, который ни разу не вспомнил про свои мозги.
– Верно рассуждаешь. Не произноси этого вслух – понял? – а то куча попов тут же на тебя набросится с воплями. Но рассуждаешь верно. Что же тебя заботит в таком случае?
Сэр Мортимер пристально взглянул на Джеффри.
– Не золотишко, надеюсь? А то ты у нас гордый, еще откажешься от ее денежек. Это сейчас, когда всякий юноша из хорошей семьи только и думает, как бы поправить семейные дела удачной женитьбой, – и правильно делает! Так не из-за денег?
– Нет, не из-за денег. По крайней мере…
– Так в чем же дело, черт побери? Не станешь же ты отрицать, что любишь эту потаскушку?
– Про себя я это знаю. Но я скорее дам перерезать себе горло, нежели женюсь на ней или признаюсь, что желаю этого.
– Что это вы, сэр, за персона такая, чтобы рассуждать, что вы станете делать, а что – нет? Да кто ты такой? Лэвви ты, может, и озадачил своими разговорами о «людях мистера Филдинга», а меня – нет. Я знаю, что это – легавые с Боу-стрит, сволочь, которая тайно выслеживает и сдает за вознаграждение воров и убийц. И ты – один из них. Есть ли дело грязнее?
– Осторожней, сэр.
– Господи Боже мой! – трагически воскликнул сэр Мортимер. – Что же за гадюк развели мы вокруг себя! Пег чуть не стала актриской в «Друри-Лейн» и, не помешай я ей, была бы сейчас с низшими из низших! Ты – сыщик! Куда уж ниже? И оба вы: любите и не женитесь. И я: разрываю себе сердце из-за двух идиотов, луной ушибленных.
– Факты, которые вы приводите, сэр…
– Не говори, черт возьми, о фактах!
– Факты, которые вы приводите, неверны. С приходом мистера Джона Филдинга на Боу-стрит суд магистратов [15] и служащие этого суда обрели наконец достоинство. Что касается театра, то два самых разборчивых и высокомерных господина, его милость герцог Графтон [16] и мистер Горацио Уолпол [17] , считают за честь отобедать с Гарриком в Хэмптоне.
15
Магистрат – член суда магистратов, мировой судья, судья полицейского суда.
16
Фитцрой, Огастус Генри, третий герцог Графтон (1735–1811) – британский государственный деятель.
17
Уолпол, Гораций (171–1797) – четвертый граф Орфордский; приобрел известность как автор трудов исторического и антикварного содержания, а также блестящих и остроумных писем. Автор готического романа «Замок Отранто».
– Пег –
Тон его изменился.
– Мальчик мой, послушай меня! У нас мало времени. В любую минуту Лэвви может…
Сэр Мортимер внезапно замер с открытым ртом, схватившись рукой за золотую пуговицу на камзоле. Джеффри кивнул.
– Да, – произнес он. – Вы хотели сказать, что в любую минуту миссис Крессвелл может вернуться. И вы будете стоять перед ней, словно преступник у позорного столба, когда толпа бросает в него камни и дохлых кошек. Я не хочу обидеть вас, сэр. Но с вами-то что происходит?
– Я не могу ей противиться. Я это заслужил. Вот и все.
– Простите, но совсем не все. Я сам так думал несколько месяцев назад.
– Черт меня дери, могу ли я вечно пренебрегать благополучием Пег? Она должна пребывать в высшем свете, иначе зачем нам этот дом в Лондоне? Лэвви Крессвелл пользуется расположением нашего милостивого короля, его толстозадости Георга Второго, такого же жалкого вдовца, как и я. В этом все дело, и тебе это известно.
– Это только часть дела, я в этом уверен. Вы никогда не придавали особого значения свету. Я видел, как вы спустили с лестницы баронета, который не сказал и половины того, что наговорила вам миссис Крессвелл. Чем держит вас эта женщина? Чем она так запугала вас? Или не она, а ее братец, мистер Хэмнит Тониш?
– Чем держит? Чем запугала?
– Да.
Сэр Мортимер помолчал, потом вновь обратился к Джеффри:
– Однажды, мой мальчик, – произнес он сдавленным голосом, – ты проснешься утром и увидишь, что ты – старик. И нет в тебе уже прежнего спокойствия и прежней уверенности в себе.
– Никогда в жизни я и ни на минуту не чувствовал уверенности в себе. Я всегда полагался только на Бога.
– Я сказал: прежней уверенности в себе. И соображаешь ты уже не так скоро, и речь твоя медленна. И даже загнать лжеца в угол ты уже неспособен. Но стерпишь ли ты, чтобы Пег выпороли у тебя на глазах, потом бросили в тюрьму по приговору суда, на основании показаний, данных под присягой? А потом ее отдадут Хэмниту Тонишу, если он еще не раздумал жениться на ней.
– Отдадут Хэмниту Тонишу?
– Ты говоришь, ты не знаком с ним.
– И это правда. Я знаю лишь, что у него репутация фехтовальщика, который уступит только его же дружку майору Скелли, ну и еще кое-что. Но Пег? Отдадут Хэмниту Тонишу!
– Да, и в этом все дело. Кто поможет ей, если не ты?
– Поклянитесь, что это правда. У дяди ее cтолько возможностей.
– Клянусь тебе, мальчик…
Казалось, будто Джеффри уловил в его речи отзвук какого-то другого голоса.
– Да, – произнес он. – Пег тоже во многом клялась мне недавно. Сэр, ни вы, ни Пег больше не сумеете меня одурачить. Благодарю вас, но я отказываюсь. Я и пальцем не двину, чтобы помочь ей. Даже если…
Снаружи на галерее прозвучали быстрые шаги. Эти покои таверны «Золотой Крест» состояли из обшитой деревянными панелями гостиной и примыкающей к ней спальни без окон, но с блохами. Шаги миновали спальню и достигли гостиной. Открылась дверь, и появилась Лавиния Крессвелл в сопровождении человека лет на шесть старше ее; она появилась в дверях и устремила взгляд на сэра Мортимера (за то время, что она смотрела на него, можно было бы сосчитать до десяти).
Миссис Крессвелл не выглядела рассерженной, лишь на ее восковом лбу в паре мест выступили пятна.