Бесноватые
Шрифт:
На полу рядом с сундуком лежала на спине старуха, вся раздувшаяся от водянки. На ней был неопрятный чепец, рубаха из грубой полушерстяной ткани коричневого цвета. Лицо ее прикрывал грязный шелковый платок, который когда-то был ярко-зеленым. На складном стуле в северо-западном углу комнаты, куда не долетали сквозняки, горела оплывшая воском свеча в почерневшей металлической миске; ровный спокойный свет ее падал на закрытое платком лицо старухи.
Пег и Джеффри разом заговорили.
– Вы сказали… – промолвила девушка.
– Эти сыщики… – начал он.
Кровь билась
– Эти сыщики, – продолжил Джеффри, – имеют дурную репутацию; все их ненавидят. Я понимаю, таким ремеслом особенно не похвастаешься. Люди мистера Филдинга работают тайно; имен их никто не знает – иначе какая от них польза? Все же бывает, что одних осведомителей мало, и, чтобы проникнуть в тайну, требуются люди с головой; тогда-то и оказывается, что не так уж подл сыщик, как думает ваш дядюшка.
– Джеффри, Джеффри, ну зачем вы мучаете себя так?
– Ничего я себя не мучаю. Есть заработки и похуже иудиных денег.
– Мучаете, мучаете! – настаивала Пег, не слушая его. – Вы спросили, почему я пришла сюда, к этой женщине. А вы, вы зачем пришли? Вы сказали, что приняли решение. Вы сказали, что может быть нарушен закон, что может произойти убийство.
– Оно и произошло.
Пег побледнела и в ужасе закрыла руками лицо.
– О, я здесь ни при чем, – продолжал Джеффри. – Она умерла не от кинжала, пистолета или яда. И все же что-то напугало ее до смерти. Что это было?
– Не могла ли я этого сделать, думаете вы? Вы помните, я распахнула дверь. Я распахнула ее неожиданно, я сама не ожидала, и она с грохотом ударилась о стену. Может быть, этот звук…
Джеффри расхохотался. Но тут же сдержал себя и сказал спокойно:
– Только не ее. – Он указал на неподвижную фигуру. – Не миссис… не Грейс Делайт. Конечно, с головой у нее было неважно, но она была крепкий орешек. Да встреться ей сам дьявол, она бы и бровью не повела. Что могло так напутать ее, Пег?
– Вы меня спрашиваете? Откуда я знаю?
– Давайте подумаем.
Он повернулся и направился к складному стулу – столь решительно, что чуть было не угодил в люк. Пег вскрикнула – и как раз вовремя. Джеффри взял почерневшую миску, в которой горела свеча. Держа ее высоко над головой, так что щеки его оставались в тени, а внимательные зеленые глаза, наоборот, были хорошо видны, он направился в тесную, как собачья будка, спальню. Можно было насчитать сто ударов сердца, после чего он вернулся и стал медленно обходить первую комнату, разглядывая каждый предмет в ней.
– Джеффри, что вы делаете?
– Осмотрите здесь все, Пег. Постарайтесь все запомнить. Если понадобится, вы будете свидетелем.
Он вновь высоко поднял свечу.
– Нет ни камина, ни даже очага с отверстием для дыма; зимой здесь, наверное, пробирает до костей. Пол без щелей. На крышке сундука, – он приподнял крышку, – вдоль нижней ее кромки – пыль; следов пальцев нет: крышку не поднимали несколько недель или даже месяцев. В сундуке, заметьте, ничего, за исключением старых листов пергамента, разрисованного ее астрологическими рисунками, чернильницы с высохшими чернилами и нескольких старых грязных перьев. Стоп! Вот свежие чернила и новый пергамент. Но, по-моему, чистый. Ограблена старуха не была.
– Ограблена? Кто стал бы грабить эту, в сущности, нищенку с Лондонского моста?
Джеффри ничего не ответил. Он закрыл крышку и бросил на нее свой плащ.
Потом прошел в переднюю часть комнаты и сдернул мешковину, закрывающую окно, которое выходило на улицу.
– Это окно, – сказал Джеффри, – такое же, как то, другое: с двумя створками и шпингалетом. Оно захлопнуто, но не закрыто на шпингалет.
– Фи! Часто ли закрывают окна, выходящие на улицу? Все служанки выкидывают в окно мусор и отбросы, выливают помои и тому подобное – все, что выбрасывается из дома и идет в сточную канаву.
– Но не на Лондонском мосту. Он деревянный, и на нем нет сточных канав. Весь мусор, – Джеффри вернулся в глубь комнаты, – выбрасывают сюда, в окно, выходящее на естественный сток, на Темзу. Это может создать некоторые неудобства для пешеходов, так что мусор нужно кидать подальше, через пешеходную часть. Обратите также внимание, Пег… Идите сюда!
– Не пойду! Вы обещали не пугать меня, а сами выгнули брови, словно повешенный.
– Обратите внимание, как уложены бревна в стене дома. Человек решительный легко заберется по ним с тротуара. Грейс Делайт, видимо, не боялась воров: оба окна не заперты. Это окно вообще открыто: распахнутая створка подоткнута тряпками, чтобы не закрылась, – вряд ли это сделал убегающий вор. На окне нет ни шторы, ни занавески; окно же в передней комнате плотно завешено мешковиной на веревке.
– Чтобы из противоположного окна нельзя было заглянуть в комнату. Это же так естественно. Любой деликатный человек…
– Вы думаете, это деликатность?
Пламя свечи дрогнуло и заколебалось. Джеффри поставил миску на деревянный сундук, чтобы не задуло свечу, и опустился на колено рядом с телом Грейс Делайт. Он внимательно рассмотрел грубую, редкого плетения ткань рубахи, затем перевел взгляд на зеленый платок, закрывающий лицо старухи.
– Платок этот – старый и грязный, но он из французского шелка. И освещается комната не коптилкой, а свечой. А эта миска, – он дотронулся до ее края, – хоть и закопченная и на вид дешевая – из чистого серебра.
– Не хотите ли вы сказать, что эта старуха была вовсе не бедная? И что у нее было припрятано много золота? И что это побудило кого-то напасть на нее?
– Я говорю вам только то, что завтра должен буду честно и откровенно рассказать судье Филдингу. Вы – как и он – должны делать выводы сами. Вы умеете читать мои мысли: давайте!
– Пропадите вы пропадом!
– Пег…
– Иногда мне кажется, что я знаю вас, и я счастлива. Я так счастлива, когда вижу, что вы – тот человек, которого я знаю. А потом вы уходите куда-то, словно в тумане исчезаете. Что вам за дело до этой женщины, скажите? Неужели… неужели все это только для того, чтобы уберечь от скандала память вашего покойного деда?