Беспамятный
Шрифт:
Еще шесть часов я проскучал, периодически слоняясь по кораблю, проверяя работу его систем и мучаясь бездельем. Наверное, именно поэтому я и не любил летать по Солнечной — фатально нечего делать. Внутрисистемные прыжки запрещены, перемещаться можно либо с заранее ограниченной скоростью, либо через стационарные гейты. И тупишь, тупишь, тупишь… Можно было бы поспать, но вот незадача: я выспался в застенках внутряков.
Но наконец внутрисистемный переход закончился. Мы вышли на околомарсианскую орбиту и, судя по всему, заняли очередь на посадку. Трафик здесь был жуткий, постоянно
Тогда ее бросили на орбите Марса, сделав ИС — искусственным спутником. И стали наращивать и наращивать ее объемы, пуская мощь ее реакторов на обеспечение энергией многочисленных жилых и рабочих блоков, что в итоге привело к странному эффекту: под международной юрисдикцией появился на орбите Марса натуральный интернациональный гигаполис. С офисами, жилыми кварталами, складами, производствами, общепитом и прочим лутом, прилагающимся к миллиардному населению космического города. Да так оно и пошло: Интерпол в качестве полиции, никакого правительства, кроме представительства SU, и сверхлиберальные нравы.
Именно это я и рассказал Джоан, когда она поинтересовалась, а что это за планетоид на орбите Марса. Ведь в энциклопедии сказано, что спутников у этой планеты два, а это явно третий. К моему удивлению, она, в смысле мисс Сейли, отнеслась очень спокойно к полученной информации. Типа, так и надо — ну подумаешь, летучий город. Что в этом такого? А я сам, когда узнал про существование Урании, долго не понимал, откуда там берутся воздух и вода. Ведь должен же кто-то их туда возить, а для этого и воздух, и воду надо где-то брать? Про технологии очистки я узнал позже. Что и немудрено, ведь первый раз про Уранию я услышал лет в пять, от матери…
Наконец пришла наша очередь на посадку, что мне объявил автоматический диспетчер космопорта Сырт-два. И спустя два часа мы входили в штаб-квартиру Двадцать Второго. Мы — это Алексей Алексеевич Дергачев, Славка, Джоан и я. Оказалось, что Дергачев и Звишин прилетели за мной вдвоем, больше никого на борту их корвета не было. А восхищался я мастерством пилота в лице Звишина, всю дорогу от каземата до Управления кораблик вел он.
И я так и не понял тогда, что мой рассказ про Уранию, про Марс в целом и вообще про Солнечную — это был очередной «крючок».
Глава 13
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Друг есть тот, кто знает о тебе все, но, несмотря на это, все равно прикрывает твою спину.
В штаб-квартире родного Управления я, по идее, должен был чувствовать себя как дома. Но, вместо этого я чуть ли не головой вертел и оглядывался. Чертова амнезия! Ведь столько уже всего вспомнил, ну почему ж не отпустить вконец, а? Но у моего подсознания явно было собственное, отличное от моего, мнение на этот счет.
Дергачев попросил Джоан подождать в гостевой комнате, прикомандировал к ней Звишина, чтобы не скучала, и приказал мне следовать за ним в его кабинет. Что я и сделал. Мы поднялись на пятый этаж особняка Управления, разместились в служебных апартаментах полковника, Алексей Алексеевич налил мне вискаря на два пальца, себе плеснул коньяку и расположился за столом.
— Ну, Игорь, рассказывай. И лучше — все и по порядку, — приказал он.
— Не могу. Видите ли, Алексей Алексеевич, у меня амнезия. Частичная, но тем не менее. И из своей жизни я помню только последние две недели, а то и меньше. Не засекал я время, к сожалению. Я просто оклемался некоторое время назад на борту корабля, избитый…
Мой рассказ о том, что со мной происходило, занял почти два часа. Некоторые события я постарался не озвучивать, определенные подробности — тоже, но тем не менее полковник оказался поставлен в курс практически всего, что со мной происходило. И почти всего, что я помню из своей жизни. Все это время Дергачев сидел и слушал, периодически задавая наводящие вопросы, но в основном — слушал. Не перебивая, не мешая, не комментируя. Как только он и умел, наверное. А закончил я свою историю одной-единственной просьбой:
— В общем, Алексей Алексеевич, мне очень нужно, чтобы вы помогли мне найти Беклемишева. Поскольку где его искать — я не представляю.
— Беклемишева… Леонида Петровича, как я понимаю? — уточнил Дергачев.
— Да, — кивнул я.
— Что ж, не бином Ньютона. Да, все логично, учитывая, что именно он занимался той структурой, из-за которой группа Вешнякова попала в замес. Ты, кстати, что об этом всем помнишь? Ничего? Ну, я так и думал. Значит, к Леониду Петровичу… Но зачем? — поинтересовался полковник.
— Мне кажется, что он знает ответы на те вопросы, которые меня больше всего сейчас занимают. И эти ответы мне очень нужны, Алексей Алексеевич.
— На какие вопросы, Игорь? Что случилось с группой, в которую ты входил? Это и я тебе могу рассказать. Или что тебя еще интересует? — он не унимался.
— Например, где меня носило три года, если я именно столько времени назад пропал, — я прищурился, понимая, что начинаю играть с огнем.
— Уел, — рассмеялся полковник. — На этот вопрос даже я ответа не знаю. А очень, очень хотел бы, знаешь ли.
— Дайте мне отпуск, Алексей Алексеевич. Вернее, проведите его приказом по управлению. Мне нужно закончить дела, перед тем как я вернусь на службу, — попросил я его, окончательно оборзев в глубине души.
— Не дам, — покачал головой Дергачев. — И не проси. Уволю, нафиг. Причем по твоему собственному желанию и прямо сейчас. Или по состоянию здоровья. Но это будет дольше. Придется тебя через комиссию гнать. А это, сам понимаешь, не двух дней дело. Да и могут наши эскулапы тебя прикрутить на коечку больничную, голову лечить, месяца на полтора-два.