Бесплодные земли (др. перевод)
Шрифт:
Записку, как выяснилось, написал сам мистер Бизе:
Дорогой Джон, Бонни Авери мне сказала, что ты ушел прямо с экзамена. Она очень за тебя переживает, и я тоже переживаю, хотя мы оба не раз наблюдали подобное, и особенно – во время экзаменов. Хочу тебя попросить. Завтра, когда придешь в школу, сразу зайди ко мне, хорошо? Не бывает неразрешимых проблем. Вместе мы все решим. Если тебя угнетают экзамены – а я хочу повторить, что такое случается повсеместно, – можно будет устроить так, чтобы их перенести. Самое главное – это твое здоровье. Позвони мне сегодня вечером, если захочешь. Мой телефон 555-7661. До полуночи я буду ждать твоего звонка.
Знай, что ты всем нам очень симпатичен и что мы на твоей стороне.
Джейку
Внизу была нарисована небольшая стрелка. Джейк перевернул листок и прочитал:
Да, кстати, Бонни Авери просила меня передать тебе это – прими поздравления!
Поздравления? Что, черт возьми, все это значит?
Он раскрыл синюю папку. К первой странице его сочинения был прикреплен скрепкой листок бумаги. Бланк с верхушкой: «КАБИНЕТ БОНИТЫ АВЕРИ». С нарастающим изумлением Джейк прочел аккуратные строчки слегка заостренных букв, написанных авторучкой:
Джон, Харви, я в этом не сомневаюсь, выразит наше всеобщее беспокойство, – а он это умеет, – поэтому позволь мне сразу же перейти к твоему экзаменационному сочинению. Я прочла его и выставила оценку во время первого же «окна». Сочинение поразительно оригинальное, самобытное и превосходит все ученические работы, которые мне доводилось читать за последние несколько лет. Это твое нагнетание повтора («… вот правда», «и это правда») – очень живой прием, но прием он и есть прием. Истинная ценность сочинения, как мне показалось, в его символическом плане, определяемом поначалу двумя зрительными картинками – двери и поезда – на титульном листе и находящем блестящее развитие дальше, уже непосредственно в тексте. Символический план достигает своего логического завершения в зрительном образе «черной башни», который я понимаю, как твое утверждение того, что общепринятые устремления не только фальшивы, но и опасны.
Я не претендую на понимание всех символов (например, «Госпожа теней» или «стрелок»), но по прочтении становится ясным, что сам себя ты видишь «Узником» (школы, общества и т. д.), а всю систему образования – «Говорящим Демоном». Быть может, «Роланд» и «стрелок» – одна и та же фигура, наделена неограниченной властью? М.б., это твой отец? Меня до того заинтриговала такая возможность, что я даже специально поинтересовалась в досье, как зовут твоего отца. Оказалось, что Элмер, но я также заметила, что средний инициал в его имени – Р.
Я нахожу данный образ предельно дерзким и вызывающим. Или, может быть, это имя – некий сдвоенный символ, образ, навеянный одновременно фигурой отца и поэмой Роберта Браунинга «Чайльд Роланд к Темной Башне пришел»? Большинству наших учеников я бы не стала и задавать этот вопрос, но я знаю, как много и вдумчиво ты читаешь!
Во всяком случае, твое сочинение произвело на меня неизгладимое впечатление. Ученики средних классов часто, случается, обращаются к форме так называемого «потока сознания», но им очень редко удается этот поток контролировать. Ты же проделал выдающуюся работу по погружению в язык символов.
Браво!
Свяжись со мной, когда решишь «выйти» – хочется обсудить с тобой возможность опубликовать твое сочинения в первом выпуске ученического литературного журнала на будущий год.
Б. Авери
P.S. Если сегодня ты ушел с экзамена из-за того, что тебе вдруг показалось, будто я не способна понять сочинение такой неожиданно богатой образности, надеюсь, мне удалось рассеять твои сомнения.
Джейк открепил листок, открыв титульный лист поразительно оригинального и богатого образами сочинения. Там, обведенная красным кружком, стояла оценка мисс Авери: А+. Ниже она написала еще: «ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!»
Джейк рассмеялся.
Весь сегодняшний день – этот долгий, ужасный, запутанный, опьяняющий, страшный, загадочный день – свелся к ревущему взрыву смеха.
Наконец Джейк начал осознавать, что миссис Шоу так и сидит у него на кровати, глядя на него с этакой дружелюбною беспристрастностью, за которой проглядывало ненарочитое любопытство. Он попытался заговорить, но слова утонули в новом взрыве смеха.
«Надо бы прекратить, – сказал он себе. – Иначе я просто умру. У меня будет удар, или сердечный приступ, или что там еще бывает…»
А потом ему вдруг подумалось: «Интересно, а что она вывела из “чу-чу, чу-чу”?» – и он опять разразился смехом.
Наконец спазмы смеха начали потихоньку сходить на нет, сменяясь нервным хихиканием. Джейк вытер слезящиеся глаза и сказал:
– Извините, миссис Шоу – это просто… ну… я получил за свое экзаменационное сочинение «А с плюсом». Оно очень богато… об… образно…
Он не сумел закончить. Его опять согнуло пополам от смеха. Снова пришлось схватиться руками за живот – он болел нестерпимо.
Миссис Шоу встала на ноги, улыбаясь.
– Замечательно, Джон. Я очень рада, что все так хорошо повернулось, и я уверена, что твои папа с мамой тоже будут довольны. Уже очень поздно… придется, наверное, сказать портье, чтобы он вызвал мне такси. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, миссис Шоу, – не без усилия выдавил Джейк, стараясь сдержать приступ смеха. – Спасибо вам.
Как только миссис Шоу вышла за дверь, он снова расхохотался.
В течение следующего получаса к нему – по отдельности – заглянули родители. Они оба действительно «поутихли», а «А с плюсом» за сочинение, похоже, еще прибавило им спокойствия. Когда они заходили, Джейк сидел за столом, якобы глядя в открытый учебник французского. На самом деле он, ясное дело, туда не смотрел и смотреть не желал. Он ждал, когда папа с мамой уйдут, наконец, и он сможет спокойно рассмотреть книги, которые купил сегодня. Ему не давала покоя мысль, что настоящий экзамен еще впереди. Ему надо сдать его – обязательно. Только не завалить!
Где-то в четверть десятого к нему в комнату заглянул отец – минут через двадцать после того, как ушла мама, которая пробыла у него недолго и так ничего толком и не сказала. В одной руке Элмер Чемберс держал сигарету, в другой – стакан виски. Вид у него был не просто спокойным, а прямо – таки блаженным. Может быть, равнодушно подумал Джейк, папа сделал неслабый набег на мамины залежи валиума.
– Ты как, нормально, малыш?
– Да. – Для папы он снова стал маленьким славным мальчиком, который всегда держит себя в руках. Теперь, когда он смотрел на отца, глаза его не пылали больше. Обычные, матовые, без блеска, глаза.
– Я хотел сказать, ты прости, что оно так получилось. Не сердись на меня, хорошо? – Папа вообще не умел извиняться. Он это делал не часто, и получалось у него плохо. Джейку даже стало немножечко его жалко.
– Да все нормально.
– Тяжелый день, – сказал папа, сделав неопределенный жест рукою с пустым стаканом. – Может, просто забудем о том, что было? – Он произнес это так, как будто сия великая и логичная мысль только-только пришла ему в голову.
– Я уже все забыл.
– Хорошо. – В папином голосе явственно слышалось облегчение. – Тебе, по-моему, пора спать. Завтра утром тебе предстоит объясняться, да и экзамены в самом разгаре.
– Да, – сказал Джейк. – Как мама?
– Отлично. Отлично. Я иду к себе в кабинет. Много скопилось работы.
– Папа?
Отец настороженно оглянулся.
– А у тебя какое второе имя?
По выражению папиного лица Джейк понял, что отец лишь взглянул на оценку, не удосужившись даже прочесть сочинение, не говоря уже о записке от мисс Авери.
– У меня его нет. Просто инициал, как у Гарри С. Трумана. Только у меня – Р. А чего это ты вдруг спросил?
– Просто так, любопытно.