Беспокойное путешествие
Шрифт:
– Кого же?
– Не знаю. Но я посмотрела в твои глаза и увидела свое отражение. А за ним стоял какой-то человек. Лица нельзя было разобрать, ибо...
– Ибо что?
– Ибо там все в тумане, - тихо ответила Энна и отвернулась, вдруг поняв, что это вздор и поверить в него невозможно даже такому доброму и умному человеку, как Одинокий Путник.
Но он поверил.
– Посмотри ещё раз, - попросил он, вновь направляя на девушку взор.
Энна посмотрела. Голубая бездна, открывшаяся ей, теперь не показывала и
Энна нервно усмехнулась и откинулась на спинку скамьи.
– Вздор, все вздор.
– Никого нет?
– спросил Шон, тоже отклоняясь назад.
– Никого.
Он пожал могучими плечами, как бы сомневаясь в том, что видение могло исчезнуть.
– Может, рябчики были несвежие?
– предположила Энна.
– Либо вино перебродившее? Однажды со мной случилось такое: съела два тухлых перепелиных яйца, а потом всю ночь кошмары снились...
Шон улыбнулся, покачал головой.
– Знаешь, - после недолгой паузы сказал он, - это мог быть морок, сотканный из причудливых нитей света, а мог быть... Хм-м...
– Ну же, Одинокий Путник, продолжай!
– поторопила его девушка, видя, что Шон опять задумался.
– А мог быть некто из прошлого, или - некто из будущего... Трудно сказать определенно, Энна. Я слыхал, что время может преломляться - так, как твое отражение в неровном зеркале. Тогда ты видишь вдруг человека, умершего несколько лет назад; разрушенный в прошлом дом; корабль, утонувший на твоих глазах третьего дня... То же и с будущим. Вполне возможно, что сейчас время сыграло с тобою шутку и показало тебе парня, с коим ты встретишься вскоре...
– О, природа, владычица...
– пробормотала Энна, веря и не веря словам Одинокого Путника. Могло ли в мире существовать такое чудо?
Украдкой она ещё раз заглянула в глаза Шона, но увидела там лишь себя самое да Иеремию, который с той же радушной улыбкой направлялся к ним от кухни. Обеими руками он обнимал огромный, в пол его роста, кувшин с длинным узким горлом.
– Как вам трапеза, дорогие друзья? Хороша ли?
– от натуги уж не красный, а багровый, он с превеликой осторожностью опустил кувшин на пол.
– Хороша, - ответил Шон.
– Особенно рыба.
– А вино?
– И вино.
Энна поняла, что Шон из дружеского расположения к трактирщику готов похвалить все, вплоть до ягод, к которым он не притронулся. Впрочем, трапеза и впрямь была хороша.
– А рябчики?
– И рябчики.
– А яблоки?
– И яблоки.
Хозяин повернулся к Энне. Уже оценив её девятнадцать лет в сочетании с прелестным лицом и стройной фигурой, он позавидовал Шону, которого всегда считал баловнем судьбы.
– А тебе,
– Ухм, - утвердительно ответила красавица.
– И рябчики понравились?
– Ухм.
– И... И музыка, сопровождаемая пением?
– Дивно, - мрачно сказала Энна.
– Давно так не веселилась.
Удовлетворенный, Иеремия сел рядом с Шоном, прислонил к колену кувшин и принялся вытаскивать из горлышка пробку.
– Вино с моих собственных виноградников, - пояснил он гостям. Никому не даю и не продаю - для себя держу. Вкус воистину волшебный. Вот сейчас сами попробуете...
Он выдернул пробку, взял кубок Энны и до краев наполнил его ароматным вином темного рубинового цвета.
– Ах, ах, какое чудо!
– хвалил свое вино Иеремия, наливая и Шону. Могли ли мы мечтать о таком божественном напитке, сидя в казарме? Нет, не могли. Мы пили кислое пиво и воду, а питались не рябчиками, жареными в свежем масле, а... Кстати, дорогой друг, ты ещё не сказал мне, как зовут твою милую спутницу.
– Энна-воин. Не слыхал?
– Нет, - хозяин обворожительно улыбнулся девушке.
– А я - Иеремия Гоф.
– Ты служил с Одиноким Путником в наемной армии Тима?
– спросила Энна, втайне гордясь своей проницательностью. Она сразу отметила и военную выправку Иеремии, и его зычный голос, и шрамы на сильных коротких руках. Его воспоминания о казарме лишь подтвердили догадку.
– Двенадцать лет назад, - ответил он.
– Шон был в отряде капитана Белого Медведя, а я в отряде капитана Пантеры. О, если б ты видела этого Пантеру! Толстый лысый карла с голосом тонким и пронзительным, как у летучей мыши... Ну, как тебе мое вино?
Тут Энна предпочла сделать вид, что не расслышала. В вине она вовсе ничего не понимала. Конечно, она могла отличить его от пива, но этим её познания в области напитков и ограничивались.
– Отличное вино, - помог спутнице Шон.
– Из черного сорта?
– Из черного. Есть ещё желтый и красный, но они слишком сладки. А теперь, - трактирщик поднял свой кубок, - давайте выпьем за славные годы нашей молодости. Ну-ка, музыканты, гряньте!
Парочка, мирно попивавшая разбавленное пиво, мигом встрепенулась. Не успела Энна опомниться и остановить это безобразие, как завизжала дуда, взвыла цитра, и певец заблеял во всю глотку гнусную песнь тимитских пастухов.
Не обращая внимания на побледневшие лица гостей, Иеремия наслаждался музыкой. Похоже, по его ушам когда-то прошлось целое стадо медведей, ибо жуткая, отвратительная, невообразимая какофония приводила его в экстаз: он гримасничал, ворочал глазами, открывал рот и тоненько выл, вторя козлу с цитрой. Ногами трактирщик отбивал такт - естественно, как попало.
Наконец Шон опомнился.
– Довольно! Довольно!
– закричал он, дергая распоясавшегося хозяина за рукав.
– Вели им заткнуться!