Беспокойное сокровище правителя
Шрифт:
– Я тоже тебя люблю,- шепнула я, прижавшись к своему жениху, глядя, как волны океана лижут песок почти у наших ног и понимая, что счастлива. Счастливее всех на свете.
Эпилог
Свадьба
Некоторое время спустя
– Наконец-то! - услышала я, выйдя из портала, и была тут же поймана в любимые объятия.- Я уже соскучился.
– Ох, Слав, я и сама не рада, что пришлось уйти так надолго именно сейчас. Но отменить никак нельзя было, сам знаешь, договорённость за полгода, столько народа меня одну ждало. Не могла же я их всех подвести. Зато из Красной книги сегодня официально вычеркнули пять последних исчезающих видов. Всё, Слав, раздела «исчезающие растения» в Красной книге больше не существует, представляешь? Я ужасно устала, но такая довольная.
– Вижу. И то, и другое,- усмехнулся любимый и прижался губами к моему виску, продолжая держать меня на руках. Привычное тепло силы потекло в меня от места прикосновения.
Он делал так постоянно, каждый раз, когда я возвращалась из «командировок», где восстанавливала то популяцию очередного редкого растения, то тропические леса, то пустыни озеленяла. И даже когда просто реализовывала очередной проект нашей с Ритой фирмы «Волшебный сад» и тратила совсем чуть-чуть магии, поскольку та работа требовала скорее точности, а не больших усилий - неважно.
После случая с колорадским жуком я всегда была благоразумна и никогда не теряла магических сил больше, чем нужно. И уж точно в жизненные силы не залезала. И всё равно, хотя в целом я себя отлично чувствовала, усталость не в счёт, Ростислав обязательно делился со мной силой каждый раз, стоило мне хоть немного поработать. Уж такая у нас сложилась традиция.
– Как идёт подготовка к свадьбе? Моё отсутствие кто-нибудь заметил?
– Похоже, лишь я один,- усмехнулся Ростислав.
– Какое это счастье - наконец-то оказаться на свадьбе со стороны жениха,- рассмеялась я.- И хотя, после всех тех свадеб, которые мне пришлось организовывать, я могу это сделать хоть с закрытыми глазами, хоть во сне, впору свадебное агентство открывать, как всё-таки приятно, когда всё это приходится делать кому-то другому. И нервы тратить - тоже.
– А я, наконец-то, могу не переживать, что отдаю свою кровиночку какому-то постороннему мужчине, который никогда не сможет позаботиться о ней также, как я,- закивал Ростислав.
– Да уж, мы всего-навсего отдаём свою кровиночку посторонней девушке,- вздохнула я.- Но я абсолютно не переживаю. Всё же, от долгих помолвок есть определённая польза - за эти два года я обучила Анечку готовить все любимые блюда Кирилла.
– Хочешь сказать, что она чего-то готовить не умела? - скептически взглянул на меня муж.- Учитывая уроки домоводства в школе, это звучит нереально.
– Она не так готовила щи! Без фасоли, представляешь? Как так можно? Они же вообще не сытные получались, а мальчик должен хорошо питаться!
– «Мальчику» идёт сто сорок восьмой год,- расхохотался Ростислав так, что чуть не уронил меня, поэтому предпочёл присесть на диван.- И больше ста двадцати из них он живёт отдельно и сам как-то питается большую часть времени.
– Какой ужас! Наш сын женится только через два дня, а я уже говорю, как свекровь со стажем! Убейте меня!
– Нет уж! - я получила лёгкий поцелуй.- Никто тебя убивать не станет. Это совершенно нормально - переживать за своего ребёнка и его будущее. И не важно, сколько ему лет, семь или сто сорок семь.
– Я не буду вмешиваться в их жизнь, клянусь! Ни в один шкаф не загляну, ни в одну кастрюлю нос не суну, и если приду и увижу грязь и беспорядок - сделаю вид, что так и надо. Не хватало мне ещё в Никифоровну превратиться,- я аж содрогнулась, представляя эту ужасную тётку, по какой-то злой усмешке судьбы доставшуюся моей сестрёнке Любашке в свекрухи.
Именно так - в свекрухи, даже слово «свекровь» казалось для неё слишком ласковым. Муж Любашки, Эдик, был славным парнем, но, к сожалению, единственным и очень поздним сыном рано овдовевшей женщины, видевшей в нём смысл жизни и воспринимавшей как свою собственность. А он посмел влюбиться в «недостойную деревенщину», да ещё и жениться на ней.
Изводила она невестку долго, Эдик, нужно отдать ему должное, защищал жену как мог, но и порвать с матерью, искусно манипулирующей им с помощью «слабого здоровья», не мог, а только это и помогло бы. А Любашка терпела, от нас всё скрывала, никто и не догадывался - муж-то и правда её любил, когда навещали родителей, это было видно, Галина Никифоровна на людях играла роль ангела небесного, обожавшего невестку. И ещё долго мы ничего бы не узнали, если бы не случай.
Позвонив сестрёнке, уже и не помню, по какому случаю - мы с ней частенько просто так болтали,- услышала, как она хрипит и гундосит. Простуда. Не страшная, но противная. А Любашка на шестом месяце, и из лекарств ей можно только чай с малиной. А у нас как раз Людмила с семьёй гостила. Узнав, что Любашка расхворалась, она сама предложила помощь. Её целительская магия, плюс моя портальная - дело-то трёх минут. Сестре я ничего не сказала, решила сюрприз устроить.
Сюрприз получился для нас. Неслышно выйдя из портала в коридоре, мы услышали из комнаты прелюбопытнейший разговор, точнее - монолог «ангела небесного» Никифоровны, которая, развалясь в кресле, читала Любашке нотацию, явно не первую, уж слишком привычно звучало из её уст: «Бестолковая деревенщина, замухрышка, руки из задницы, дома свинарник, не пара ты моему сыночку, когда только назад, в своё Гадюкино, вернёшься?» - это так, выдержки, там много чего говорилось.
А Любашка мыла пол. Кашляющая, с температурой, с огромным животом - она мыла пол! Руками! Потому что «свинарник»! Потому что «руки из задницы». Потому что «шваброй моют только лентяйки». Потому что «всё должно сиять к приходу мужа».
Ух, как я тогда обозлилась. Людмила, кстати, не меньше. Именно она вылила грязную воду из ведра на Никифоровну, причём так, что промокла только она, а кресло осталось сухим - квартира-то была Любашкина, мы с Ростиславом на свадьбу подарили, и портить её мебель Людмила не хотела.
А я поступила ещё хуже, до сих пор стыдно. Но повторила бы, не раздумывая. Открыла портал и вынесла в него Никифоровну телекинезом, потом шагнула следом.
– Где мы? - перепуганно оглядываясь и пытаясь стереть с лица грязную воду, выдохнула женщина. И куда только подевалась «столбовая дворянка», распекающая холопку, со мной она и так-то была любезна почти до лебезения. А сейчас ещё и напугана нашим появлением и внезапным перемещением.
– Амазонка,- я обвела рукой широкую речную гладь вокруг небольшого островка.- Не волнуйтесь, крокодилов здесь нет. Зато есть пираньи. И змеи,- я ткнула в сторону леса на обоих берегах.- Идеальная компания для вас, Галина Никифоровна, почти родственники. Расскажите лучше им, у кого руки из задницы, научите пылюку вытирать. А я пошла.
И ушла порталом под вопли перепуганной женщины, ни капельки ни о чём не жалея. Вернулась за ней лишь спустя полчаса, когда Любашка была вылечена, расспрошена и успокоена, а квартира сияла - за прошедшие годы я научилась делать любую уборку за пару секунд. Я разрешила бьющейся в истерике женщине вернуться, объяснила, как себя нужно вести с невесткой, что вынашивает ей внука, тем более с той, у которой сестра - маг. И пояснила, куда маги отправляют злобных свекровей на перевоспитание, и на сколько. Во время воспитательной беседы Людмила стояла рядом и молча буравила Никифоровну тяжёлым взглядом, унаследованным от отца - она это умела делать виртуозно.