Бесполезный попаданец
Шрифт:
– Ты ведь не возражаешь?
Я помотал головой. Водитель уже третий раз повторял вопрос.
– На полчаса свернуть надо. Я ведь по дороге и натуру для съемок присматриваю.
– Нет, нет, не возражаю, пожалуйста.
– Хотел опять прикемарить, но машину потряхивало довольно сильно.
Остановились на широкой поляне, дальше дорога, даже для "Волги" становилась малопроходимой. Режиссер бродил, складывал пальцы обеих рук квадратиком. Смотрел вокруг через воображаемую камеру. Сидеть надоело, и я вышел из автомобиля, немного размяться.
–
Багажник я открыл легко, поворотом замка. Опять память подсказала. А нет, уже катался. В Леснянске на такси ехали, вечером. Видимо я сонный был, не сильно обратил внимание на новый для этого времени автомобиль. А с мальчишками мы много обсуждали его, видев только на картинках. Чемодан, действительно не тяжелый. Вытащил, поставил перед режиссером.
Тот задумчиво смотрел на меня.
– Что?
– А.
– встрепенулся.
– Андрей, понимаешь... В таком месте нужно снимать кадры про нашего разведчика. Он партизан, пионер, попал в плен к фашистам. Они его мучили, потом повесили. Я хочу попробовать снять природу, но желательно сделать пробные кадры и с актерами. Сам понимаешь, не буду же возить собой всю группу по нашим местам. Можешь помочь?
– Чем?
– Надо будет изображаться разведчика. Ты хочешь в кино сняться? Артистом стать?
Я задумался. До попаданчества, наверно с радостью согласился бы. Сейчас понимал, что известность скорее лишнее. Если что и буду предпринимать глобальное, а скорее всего буду, я только еще не придумал что, то лучше вести себя тихо.
– Нет, - замотал головой, не хочу.
Режиссер смотрел на меня изумленным взглядом. Потом тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.
– Ну не хочешь, как хочешь, а то у меня в багажнике, и форма есть пионерская. И галстук.
– Зачем? Разведчик-партизан ходит в тылу у немцев в школьной форме и галстуке, да еще холодной осенью?
"Тарковский" обиделся.
– Что ты понимаешь в искусстве! Я снимаю особое кино! Для понимающих людей!
Резко отвернулся, схватил чемодан и пошел ближе к деревьям. Я осмотрелся - лес хвойный, может и выгорит у него что. Пока снега нет, если добавить колора, а по краям блюра, может что и получится. Потряс головой, какой нафиг колор и блюр? Хотя как-то и сейчас киношники умудряются в фильмах использовать эффекты. Ладно, фиг с ним, но что-то мы задерживаемся. Режиссер уже снял фон, притащил школьную форму, разложил на земле, приложил галстук.
Что-то мне перестало нравиться его поведение. Я не мог вспомнить что именно, но на краю сознания что-то тревожит. Расстегнул куртку, проверил пистолет. На месте.
– А мы долго еще? А то ехать пора, может я пойду?
– Сейчас. Скоро Солнце будет с этой стороны светить, удачный кадр будет. А почему не хочешь сняться в кино? Все дети мечтают об этом.
– Не хочу и все. Дяденька режиссер, поедем! Родители заругают!
– Странный ты мальчик, гуляешь в лесу один, далеко от дома. Ты не болеешь
– Было дело. Лечился.
– Да?!
– он будто обрадовался.
– Пойду я, пожалуй.
Я развернулся и побрел к машине, за рюкзаком. "Тарковский" неожиданно резко перекрыл мне путь.
– Не спеши. Давай снимем кадр и поедем.
Мы медленно двигались. Я отступал, он двигался ко мне.
– Не подходите!
– А то, что? Закричишь? Кричи!
– Здесь что никого нет?
– Да.
– А вы уже снимали такое кино?
– А как же?
– А посмотреть можно? Потом может быть я и соглашусь.
– У меня есть квартира в Леснянске, там копии хранятся. Потом приедем, могу показать.
– А где эта квартира?
Разговаривая мы сделали уже два круга возле автомобиля. Я отступаю, он наступал.
– Ты только не убегай.
– Дяденька, а вы знаете, что пионеров-разведчиков ловить опасно?
– Знаю. А, что? Почему?
– У разведчика может быть оружие.
Я медленно вытащил "Люгер", глядя, как расширяются глаза у охотника на маленьких пионеров. Теперь он остановился и даже сделал шаг назад.
– Что это?
– Пистолет Люгера, "Парабеллум" называют. Патрон девять на девятнадцать. Начальная скорость пули триста двадцать метров в секунду, чуть меньше звуковой. Пробивает бревно сантиметров двадцать насквозь. Я проверял.
Щелчок передергиваемого затвора, заставил вздрогнуть собеседника.
– Я же шутил, Андрей! Я правда режиссер.
– Если правда, поедем к вам домой, кино посмотрим.
– А ты не побоишься выстрелить в меня?
– Хотите проверить?
Он захотел, сделал всего шаг. Пуля пролетела ему между ног, я даже успел заметить фонтанчик выбитой земли. Мы оба удивлённо смотрели на ноги режиссера. Его не задело. Однако он смелый. Хотя более не сделал ни шага, но и не обмочился.
– Кхе, кхе... Я вам не помешаю?
Я резко отскакиваю в сторону и вскидываю пистолет на нового персонажа. Потом перевожу ствол на старого знакомца и опять на нового. Тот занят примерно тем же. Два ствола охотничьего ружья смотрят то на меня, то на маньяка.
– Товарищ, помогите! Этот малолетний...
– Тише, гражданин, разберемся.
– Блин, как только красная шапочка собралась снимать с волка шкуру, тут же нарисовались добрые охотники.
– это уже моя реплика.
– Он сумасшедший, видите, несет черте что.
– Гражданин, помолчите, я же вам сказал, сейчас разберемся.
– Разберется он.
– я бурчу.
– тут вон маньяки разгуливают, охотятся на маленьких мальчиков, и возможно девочек, а они разбираться будут.
– Давайте успокоимся, опустим оружие.
– Если я опущу оружие, он бросится на меня или сбежит. Да и вас я не знаю, вдруг вы с ним сообщники.
Охотник задумался.
– Гражданин, извините, но для дальнейшего выяснения обстоятельства. Вас придется связать.
– Я не позволю! Как вы смеете, я известный человек!