Беспощадная толерантность (сборник)
Шрифт:
Сквозь ватный вечер, сквозь потрескивание огня и собственное дыхание ему вновь послышался далекий смех Помнящего Предков.
– Это место и есть наша величайшая тайна, – проронил Волчонок. – Нет, я не буду тебе про него ничего говорить. Раз ты там оказался, значит, на то воля духов.
Джек сглотнул комок в горле.
– Что мне делать?
– Об этом я должен спросить тебя. Ты ушел от своих. Куда ты пойдешь теперь, когда обратной дороги нет? Ты можешь вернуться. Нет, не в свое племя – а к нам. Мы примем тебя как своего. В тебе нет жажды крови,
Джек пораженно воззрился на индейца.
– Ты зовешь меня в свое племя, несмотря на то, что я, может быть, убивал твоих сородичей?
– Смерть идет рука об руку с нами от первого крика до последнего вздоха, – гордо ответствовал индеец. – Умирая, ты отдашься земле. Расползешься червями, твои кости послужат пищей для диких зверей, кожа потянется к солнцу свежей зеленой травой. Ты станешь всем – и ничем, твой дух будет носиться с ветрами по всему миру. Мы готовы к смерти.
Джек поднялся на ноги. Тряхнул головой и улыбнулся.
– Я понял. Спасибо. Пожалуй, я просто уйду. Все эти тайны, пещеры, Черные Холмы… все это принадлежит вашему народу, а я здесь чужак и останусь им.
Кусающий Волчонок поднялся следом.
– Тогда иди в степи. Пусти там корни, оставь семена – чтобы они взошли, тогда все, до последней веточки полыни будет принадлежать твоему народу. Но и позаботься о том, чтобы остались те, кто будет в лесах проводить обряды, кто взойдет на эти горы, чтобы сплясать Танец Солнца и Танец Ветра. Кто будет соревноваться в беге с волками… Иначе этот мир не протянет и двух сотен лет. Слышишь?
Индеец дождался кивка и продолжил:
– Ты один, поэтому другие племена тебя не тронут. А на поддержку лакота ты можешь рассчитывать всегда. И прими от меня маленький дар, взамен того оружия.
Волчонок развязал пояс, мешочки с травами и нож в ножнах беспокойно качнулись.
– Поверь, в лесу это пригодится. – Лакота помолчал и добавил: – Несмотря на то, что ты не нашей крови, в тебе живет кто-то беспокойный и мудрый, кто придает твоим глазам способность видеть неведомое.
– Может, и так, – улыбнулся Джек. – Спасибо. Быть может, мы еще встретимся, индеец.
Он застегнул на себе подаренный пояс и, не оборачиваясь, стал спускаться с холма.
Ни Кусающий Волчонок, ни другие люди лакота больше ничего не слышали о странном белом человеке. Через полгода, весной 1877-го уставшие от бесконечной войны сиу начали складывать оружие и сдаваться, а самые непокорные под предводительством вождя Сидящего Быка вынуждены были оставить Черные Холмы и откочевать в Канаду. Кусающий Волчонок остался среди тех, кто до последнего защищал священное место – сначала оружием, потом словом, участвуя в переговорах с генералом Круком, но им так и не удалось сделать ничего существенного: всего через год холмы наводнили золотоискатели.
Ольга Дорофеева
С жемчужными крыльями
– Везде это чертово отродье… –
На самом деле, никакой биты у него отродясь не было. Это у них, в Америке, синих бьют битами, а в России оружие простое. Нож. Охотничий, десантный, да просто кухонный. Лишь бы острый да подлиннее. И есть у него такой.
Вечером Константин отправился прошвырнуться с друзьями. Пучеглазая с первого этажа, как всегда, пялилась в окно, мелко тряся двойным подбородком. Никогда ни «здрасьте» тебе, ни «до свидания», а смотрит, словно следит и запоминает. Раздражало это Константина, но, с другой стороны, как-то и вдохновляло.
«Ничего, – думал он, – с синими покончим, потом со своей нечистью разберемся».
Выйдя из двора, он свернул налево, мимо обшарпанной глухой стены на узкую дорожку сплошь из ям и выбоин; на развилке пошел вдоль соседнего дома, хотя в последнее время предпочитал более длинный путь, через гаражный кооператив. Дорога там была хуже, вся в глубоких невысыхающих лужах, но зато очень уж грел Константина вид ворот в собственный гараж, за которыми жил новенький «хундаевский» флаер. Подойдя сбоку, Костя ласково шлепал ладонью по шершавому крашеному полотну и прислушивался. Флаер, естественно, молчал, – только блестел, наверное, серебристыми ручками в темноте и удивлялся постороннему шуму. Константин улыбался: нет, не жди, в такую грязь хороший хозяин новый флаер не выведет, вот выпадет первый снег, тогда…
На «банке», небольшой площадке посреди газона, с клумбой, давно превратившейся в урну-пепельницу, уже сидели Жеря и Иван.
– О, а ты чо, без пива? – дружно закричали они, хлопая Константина по открытой ладони.
– Демыча еще нет? – так же в тему ответил он. Нашли дурака. Пиво им носить, как же!
Константин считал и Жерю, и Ивана ниже себя «по рангу» в их маленькой «боевой единице», поэтому его злило, что они, похоже, так не думали. Хорошо еще, если они вообще не думали что-то противоположное – а иначе с чего такие наезды про пиво? «Или я слишком мнительный? – терзался Константин. – И они это так, по глупости? Без задней мысли?»
Старшим и главным был, конечно, Демыч. Иногда он приводил с собой друзей – таких же крутых и не очень разговорчивых. Эти тоже были вне конкуренции. Но следующим на иерархической лестнице должен был стоять Константин! Спортивный, решительный, умный. Инженер-конструктор. Не то что эти убогие тупицы: ни роста, ни мускулов, образование – старшая группа детского сада. Если Жеря хоть трудился где-то на ниве жилищно-коммунального хозяйства, то Иван был полукриминальным безработным. Вон, на бутылку пива денег нет.