Беспредел
Шрифт:
Работая в России, я, не сделав ни единого выстрела и даже не имея паршивого пистолета (оружие я сдал в Ленгли, направляясь в Москву), отправил в Штаты уже около двух десятков русских ядерщиков. Да и кое-кого похлеще, о чем полковнику Беркесову знать было не положено.
— Потомственный разведчик, — зловеще проговорил Беркесов.
Я снова засмеялся:
— Клерк я. Помощник культурного атташе, полковник. Собираюсь в отставку, чтобы заняться нефтебизнесом.
Беркесов нервно посмотрел на часы. Оказывается, пока он развлекал
Стакан торжественно, как святые дары, доставили в кабинет Беркесова.
— Может быть, он в перчатках был? — посмотрел на меня Беркесов, как бы спрашивая, не придумали ли у нас на Западе какие-нибудь такие хитрые перчатки, которые и заметить невозможно.
— Такие перчатки бывают, — вздохнул я, — но они оставляют следы.
Беркесов задумался, видимо, соображая, имеет ли он право доверить мне столь важный "вещдок".
— Ладно, — сказал он наконец, — забирайте. Только отдать не забудьте. Он за нами числится.
Я стал укладывать стакан в пластиковый мешочек, когда снова ожил селектор на столе Беркесова и женский голос сказал: "Объект говорит по телефону. Номер абонента 277-76-33".
— Переключите разговор на меня, — приказал Беркесов.
— Так по-французски же, товарищ полковник, — виновато уточнил селектор.
Беркесов покраснел. Языков он не знал, как и подавляющее большинство его коллег, даже работающих во внешней разведке. Вообще, профессионально он был совершенно не подготовлен. Всю свою службу работая следователем, он всего лишь оформлял в суд дела по 70-й и 88-й статьям тогдашнего уголовного кодекса, редко по 64-й статье, трактующей об измене родине. Другими словами, он имел дело с диссидентами, мелкими контрабандистами и "шпионами", в которых пытались превратить наивных солдат-первогодок или не в меру болтливых (главным образом из-за пьянства) офицеров.
Именно потому, что Беркесов фактически ничего не умел, кроме как фабриковать дела, приговор по которым был предрешен, мы его вытащили в начальники управления. И поступили так во многих других регионах. В наши планы, естественно, не входило возрождать русскую контрразведку на современной основе и на истинном понимании вопросов государственной безопасности.
— Переключите, полковник, — предложил я, — я переведу.
Он зло взглянул на меня:
— Сейчас принесут кассету и перевод.
— Тяжело вам работается, — посочувствовал я, — дали бы заявку, мы бы доставили вам нужное оборудование.
— Вы бы, может быть, и доставили, — произнес он, глядя куда-то в потолок, — да в Москве все равно все разворуют. До нас ничего не дойдет.
Он вздохнул. Снова ожил селектор, на этот раз мужским голосом: "Товарищ полковник переводчицы с французского сегодня нет на месте".
— Как так нет? — резко переспросил Беркесов. — Где она?
— На больничном, — доложил голос, — по справке сидит с ребенком.
— Вот что, — побагровел Беркесов, — чтобы через две минуты перевод у меня на столе лежал. Звони Беляеву!
Беркесов нажал кнопку звонка. Со стороны приемкой появился один из тамошних молодцов в штатском. Беркесов подал ему клочок бумаги:
— Вот телефон. Установить адрес и не спускать глаз. Фиксировать всех, кто входит и выходит. Телефон — на прослушивание. Докладывать лично мне.
— Есть! — ответил вошедший и скрылся за дверью.
Зазвонил один из телефонов. Полковник снял трубку.
— Доставили? Быстро ее ко мне. Что значит, завтра переведем? Завтра, дорогой товарищ, нас всех и на свете не будет, если вы так работать будете! Несите ее ко мне.
Он посмотрел на меня и добавил:
— Сами справимся. Работнички!
Со стороны комнаты отдыха появился майор Шепелев и положил Беркесову на стол диктофон с наушниками.
— Обедал? — спросил его полковник, и не ожидая ответа, сказал: — Иди пообедай.
Шепелев юркнул куда-то в сторону стены и исчез, как мышь.
— Слушайте, — протянул мне наушники полковник, — потом мне переведете.
Я надел наушники и пустил пленку. "Боже мой! — задыхаясь, говорил по-французски взволнованный женский голос, — Боже мой! Ты в Петербурге? Я знала… Я ждала. Я верила, что ты снова…" — "Жаннета, — отвечал Койот, — да, это я, любимая. Я хочу тебя видеть. Я приеду к тебе. Можно?" — "Господи! Конечно. Я жду тебя, милый Амаир!" — Затем последовали короткие гудки.
Я перевел Беркесову содержание пленки и, по его просьбе, записал разговор по-русски на бумаге.
— А что такое Амаир? — спросил полковник.
— Видимо, имя собственное, — пожал я плечами.
— Среди кличек Койота оно числится?
— Мне, по крайней мере, оно неизвестно.
"Объект вышел из номера одетым, — сообщил селектор, — спускается в холл. Подошел к стойке администратора. Остановился у киоска с сувенирами. Просматривает открытки с видами города. Выходит на улицу. Берет такси. За рулем капитан Белов. Переключаю на машину сопровождения".
В селекторе раздался треск, затем другой голос доложил: "Я Четвертый. Следуем за объектом по улице Гоголя в сторону Невского".
— Продолжайте наблюдение! — приказал Беркесов.
В этот момент пронзительно зазвонили сразу два телефона. Беркесов схватил обе трубки. Компьютер, стоявший на его столе, он так и не включил. То ли тот не работал, то ли (что скорее всего) Беркесов не умел им пользоваться, то ли не имел права включать его в моем присутствии.
— Магазин? — переспросил полковник в трубку. — Какой магазин? Овощной, угол Невского и Марата? Вот как! Выясните, есть ли там работница по имени Жанна или Жаннета. Что? Закрыто на обед? Слушайте, не морочьте мне голову! Выполняйте, что вам приказано!