Беспредельщик
Шрифт:
Кажется, я больше не увижу дочь: никогда, как Толя и обещал. Сердце рвется к ней, я ищу пути для побега, и однажды дожидаюсь шанса. Я стою у окна, выходящего на задний двор, когда замечаю, что кто-то не запер калитку. Какое-то время пялюсь на нее, не веря в удачу. Может, кто-то из охраны посочувствовал мне, оставил лазейку? На заднем дворе никого, а за калиткой – поле и лесопарк…
Воровато оглядываюсь, затем распахиваю окно и вспрыгиваю на подоконник. Вместе с ветром в дом влетают пожелтевшие листья. Пахнет осенью. Прямо в халате я выбираюсь из
Очень быстро меня догоняют и валят в жухлую траву. Я ору, сопротивляюсь, но меня взваливают на плечо и несут обратно. Бросают на диван в гостиной и я вижу, что это Костик. Во время борьбы халат развязался, и я лихорадочно завязываю пояс под сальным взглядом.
Он выходит, кому-то звонит… По ответам я понимаю – Толе, и перестаю дышать, вслушиваясь в каждое слово. Жду хоть чего-то, что намекнет, где Полинка.
Костик возвращается, сняв со стены нагайку.
– Хозяин велел наказать тебя за побег, Ника, – Костик играет ремнем, хлопая по ладони. – Но мы можем договориться.
– Договориться? – переспрашиваю я.
Я надеюсь, что ослышалась. Но Костик ухмыляется, поглаживая ремень – договориться, значит, с ним переспать, а взамен он не использует нагайку. Интересно, как он объяснит это, если Толя все-таки нагрянет и не увидит на моей спине следов? Костик не боится – он уверен, что соглашусь. Уверен, что Толя об этом не узнает.
– Ты понимаешь, о чем я, Ника.
– Ты все подстроил, – догадываюсь я, вспомнив про калитку, значит, наблюдал за мной, ждал, что убегу и подставил не только меня, но и охранника, который сегодня дежурил. – Ах ты подонок…
Костик улыбается – ни да, ни нет. Ему нравится представлять себя на месте Толи: быть его правой рукой, а в его отсутствие трогать его плеть и спать с матерью его ребенка. Он участвовал в расправе над Беспредельщиком, возможно, наконец сумел выслужиться и Толя повысил его. Я понятия не имею, что происходит за пределами этого дома.
– Ну, не хочешь, поворачивайся и снимай халат, – пожимает он плечами. – Это приказ, я должен его выполнить, Ника.
– Пошел ты на хрен! – огрызаюсь я.
От первого удара я закрываюсь рукой и пытаюсь перехватить плеть, но Костик сильнее. Он срывает с меня халат и толкает на диван, я падаю коленями на паркет и пригибаюсь, закрывая голову. Удары сыплются на меня без остановки. Я была несговорчивой, поэтому Костик особенно жесток. Но у него неопытная рука: удары скользящие, это Толя умел снять шкуру за раз. Несколько все же достигают цели и я хрипло кричу. Костик уходит быстро. Думаю, подстраивая мне побег, он не на это рассчитывал. Не на то, что меня придется бить, а не трахать на этом диване… Я рыдаю, натягиваю халат на плечи, стараясь не обращать внимания на жжение и на заплетающихся ногах бреду к себе.
В ванной я промокаю ссадины, когда слышу стук в дверь.
– Кто это? – хрипло спрашиваю я.
Думала, Костик,
– Хозяин позвонил, – говорит он. – Приведите себя в порядок, возможно, он приедет.
Я шмыгаю носом и смотрю в зеркало. Месяцы заточения высосали из меня силы, на лице появился отпечаток горя, словно у меня кто-то умер. Я смотрю себе в глаза и они мне не нравятся. Он приедет. Зачем? Наказать за побег или он… простит меня и инцидент с Костиком был проверкой – дам или нет?
Как бы там ни было – это шанс.
Я останавливаю кровь из ссадин. Надену платье с закрытой спиной – ничего не заметит. Я должна убедить его, что имею право видеться с дочерью… Должна ему доказать – любым способом. Я сделаю все.
В спальне выбираю чужое платье, но размер мне подходит. Черное, облегающее. Надеваю свои босоножки – Толе они понравились. Быстро крашусь – погуще, поярче. В чужой косметичке те же цвета, что были в моей. Толя себе не изменяет.
Ждать невыносимо. Я шатаюсь по спальне и пью – бар полон бутылок. Толя любил жить на широкую ногу, и теперь они все мои. Я хочу набраться, прежде чем он приедет, чтобы не было так противно. Бордовое вино плещется на дне бокала. Я не сразу осознаю, что плачу и думаю о нем.
Его шепот вспоминаю: хочешь, я тебя в Москву заберу? Я его ненавижу, всей душой ненавижу – за обещания. За шепот, за то, что понравился мне и я захотела ему поверить. Из-за него меня разлучили с дочкой. Я предупреждала, я просила его остановиться…
Давясь вином, допиваю бокал и наливаю снова.
Мне плохо.
Я не хочу спать с Толей, он мне противен. Не хочу видеть его мерзкую рожу.
Алкоголь снимает самоконтроль. Я впервые пью за три месяца. Впервые задаю себе вопрос, который иногда снился мне: если бы я не сказала, что Алекс меня изнасиловал – финал был бы другим? Толя бы сжег его в машине? Или дело было не в этом?..
Я резко оборачиваюсь, заслышав шорох, но это занавеска всколыхнулась на сквозняке. Случайно ловлю свое отражение в зеркале. И зависаю, так поражает собственное лицо. Тушь потекла и под нижними веками кляксы, слезы начертили дорожки на щеках, обхватив их, как спруты. Вся в черном. Черная невеста.
Ах, Алекс… Ты такой дряни, как я, не заслуживал.
Покачиваясь на каблуках, я иду к отражению. Выставляю подбородок вперед, нижняя губа пьяно дрожит. Мне нечего себе сказать. Я знаю, почему так сделала и все равно… все равно… все равно!
– Ненавижу тебя! – ору я. – Зачем ты ко мне полез!
Ну ничего, я все исправлю: все ошибки мужской заносчивости. Сажусь на край кровати, обняв игрушечного зайца, и жду Толю. Долго. Может быть, час-два, прежде чем слышу тихие шаги. Я даже думаю, что мне показалось.
– Толя? – тиская зайца, я выглядываю в коридор. Вдалеке горит свет, тихо, я замечаю приоткрытую дверь в кабинет.
Неужели приехал? Судорожно сглатываю, крепко обнимаю игрушку, и иду туда. Пусть мне повезет… Кто знает, вдруг удастся договориться и Полина вернется ко мне?