Бессердечное богатство

Линде К. А.

— Откуда ты все это знаешь? — Спросил Пенн. Его глаза были широко раскрыты и задумчивы. — Я думал, что похвастаюсь своими знаниями. Кто бы мог предположить, что ты превзойдешь меня в этом?

— Ну, большинству детей читают на ночь детские сказки и стишки. Я же выросла на гороскопах и рассказах о созвездиях.

— Это удивительно.

— Э, — сказала я, пожимая плечами. — Моя мама действительно увлекается Нью-Эйджем. Отсюда и ритуальное сожжение, на которое ты так бесцеремонно вторгся. Независимо

от того, чем ты занимаешься... некоторый негатив все же умудряется оставаться с нами. К тому же в колледже я сдавала экзамен по мифологии.

Он рассмеялся.

— Держу пари, что так оно и было. Это действительно интересно. Не могу даже себе представить, чему ты научилась у нее. Можешь читать по моей ладони, гадать на картах Таро или может заглядывать в хрустальный шар?

— Ух ты. Чтение хрустальных шаров — это серьезная работа. — Я хихикнула, наблюдая, как Пенн настраивает телескоп для себя. — Но да... наверное, могла бы прочитать по твоей ладони, а карты Таро давно не брала в руки. Люди обычно злятся, когда я читаю для них расклады. Я предсказываю много смертей.

Он фыркнул.

— Ты что-то с чем-то.

— Факт.

— Вот, посмотри на это. Я думал о тебе, когда искал.

— Куда мне смотреть?

— Вот такой полукруг звезд, — сказал он, указывая мне на него. — Это корона Бореалис, и она должна быть короной.

— Ты знаешь эту историю? — Спросила я.

— Знаю. А ты?

Я улыбнулась ему в ответ.

— Все равно расскажи мне. Я хочу знать, почему ты выбрал эту корону для меня.

— Ну, насколько я помню, когда Тесей победил Минотавра, он сбежал с дочерью того парня.

— Ариадной, — вставила я.

— Да. Но Тесей оставил ее, и она плакала от отчаяния. Но ее встретил Бог и влюбился в нее. Он подарил ей корону, и она бросила ее в небо, когда они поженились.

— Я люблю счастливые концовки, — сказала я. — Это не типичная для тебя трагедия. Так вот почему ты подумал обо мне?

— Я думал о тебе вот почему. — Он достал из кармана пиджака тонкую синюю коробочку и протянул ее мне.

— Гм... что это?

Синяя коробочка от Тиффани. Черт возьми. Какого черта?

— Открой и посмотри.

— Ух…

— Да.

Он открыл коробку и протянул ее мне. Внутри лежала серебряная цепочка с кругом на одном конце, на котором было написано «Тиффани и Ко» и Нью-Йорк на замке на другом конце, который соединялся с кругом. А на цепочке висела изящная серебряная корона.

Корона под стать созвездию, которое я только что отыскала в ночном небе.

26. Натали

— Я не могу это взять, — тут же заявила я.

— Можешь.

— Если это часть твоего извинения, то это уже слишком.

— Это не извинение, Натали.

Пенн

достал цепочку из коробки, взял мое запястье и надел на него. Корона свисала с моего запястья, и это было прекрасно. Я никогда в жизни не думала, что у меня будет что-то от Тиффани. Понятия не имела, почему приняла подарок.

— Тогда... что? — Удалось мне выдавить.

Я безуспешно пыталась убедить себя бросить его, потому что мое сердце слишком стало переживать. Я не могла понять причину его подарка.

— Для меня наши отношения не случайны, — ответил он.

— Что? — Я перевела взгляд с прекрасного браслета на его голубые глаза.

— Да. Для меня они никогда не были ничего не значащим сексом.

— Но... я думала, ты хочешь, чтобы все было просто между нами.

— Ты сама это предложила после нескольких недель попыток избегать меня. Я не собирался отказываться. Я согласился с твоими условиями, потому что не хотел тебя отпугнуть. Но я больше не хочу притворяться.

— Так... чего же ты хочешь?

— Я хочу быть с тобой, Нат.

— Ты хочешь.. быть... со мной, — не понимая, повторила я.

— Да. Тогда в первый раз я все испортил. Мне не следовало отпускать тебя в Париже.

— Тогда зачем сбежал? — Выдохнула я.

Я с трудом понимала, что он говорит. Все это казалось слишком сюрреалистичным. В ушах у меня стоял звон. Что-то подсказывало, что такое невозможно. Парни вроде Пенна Кенсингтона не хотят таких девушек, как я. Не важно, что нам хорошо было вместе. Не важно, что секс был совершенно невероятным. Неважно, что у нас совпадали интересы.

Я ненавидела признавать, но видела больше смысла в его поступке, когда он бросил меня в тот день в Париже, чем то, что он говорил мне сейчас.

— Я был двадцатитрехлетним идиотом.

— Очевидно, — ответила я. — Я имею в виду... ты занимался со мной сексом, а потом бросил. Мне было восемнадцать, ты лишил меня девственности, а потом исчез. Можешь себе представить, что я чувствовала тогда?

Глаза Пенн округлились от шока.

— Подожди... что ты только что сказала?

— Мне было восемнадцать, — сказала я, понимая, что сказала ему то, что поклялась себе не говорить.

— Ты была девственницей?!

— Я хотела сказать…

— Натали?

— Да, была.

— Почему ты не сказала тогда мне?

— Эй, не обвиняй меня!

— Я не обвиняю. Просто не могу в это поверить. Неудивительно, что ты так злилась на меня все эти годы. Как ужасно закончилась для тебя эта ночь!

— Ха, — сказала я невесело. — Это была только половина дела. Ты велел своей горничной выгнать меня, а она назвала меня мусором и выгнала на улицу.

— Я никогда ничего подобного ей не велел, — сказал он в шоке. — Я даже не виделся с ней перед отъездом.