Бессердечные изгои. Безжалостный соперник
Шрифт:
Итак, чтобы сбежать из ада, в котором я родился, мне нужно было всего лишь следовать инструкциям.
Ничего. Не. Трогай.
В конце концов я не просто тронул что-то.
Я прикоснулся к самой ценной вещи в доме Ротов.
К Арье.
Глава 1
Настоящее
Он
Я знала это, даже если он опаздывал. Правда, он никогда не опаздывал до сегодняшнего дня.
У нас была назначена встреча каждую первую субботу месяца.
Он явится с хитрой ухмылкой, с двумя тарелками бирьяни [2] и с последними скандальными офисными сплетнями, которые были лучше любого существующего реалити-шоу.
Я потянулась, сидя под крышей квадратного готического внутреннего дворика, пошевелила пальцами ног в туфлях от Prada, упираясь подошвой в средневековую колонну.
2
Блюдо индийской кухни из риса и специй с добавлением мяса, рыбы, яиц или овощей.
Сколько бы лет мне ни было и насколько хорошо бы я ни овладела искусством быть безжалостной бизнес-леди, во время наших ежемесячных визитов в Клойстерс [3] я всегда чувствовала себя пятнадцатилетней девочкой, прыщавой и впечатлительной, благодарной за те крохи близости и любви, которые мне бросали.
– Подвинься, милая, еда капает, – сказал он.
Как и думала. Он пришел.
Я подогнула ноги, освобождая место для папы. Он достал два контейнера, испачканных в масле, и протянул один мне.
3
Музей в Нью-Йорке, филиал Метрополитен-музея.
– Ты выглядишь ужасно, – заметила я, открывая контейнер. Запах мускатного ореха и шафрана ударил в нос, из-за чего у меня сразу потекли слюнки. Мой отец покраснел, отвел глаза и скорчил гримасу.
– А ты выглядишь прекрасно, впрочем, как всегда. – Он поцеловал меня в щеку, затем отодвинулся и оперся на колонну так, чтобы мы сидели друг напротив друга.
– Я могла бы есть это три раза в день, каждый день, – проговорила я, накалывая еду на пластиковую вилку. Нежные кусочки курицы падали на подушку из риса. Я отправила кусочек в рот, закрыв глаза.
– Неудивительно, учитывая, как ты весь четвертый класс только и питалась макаронами и сырными шариками. – Он посмеялся, после чего добавил: – Как идет завоевание мира?
– Медленно, но верно. – Я открыла глаза и увидела, что он просто ковыряется в еде.
Во-первых, он опоздал. И сейчас я заметила, что он практически неузнаваем. Его выдавали не помятая одежда и отсутствие свежей стрижки. Все дело было в выражении его лица, которого я не видела за почти тридцать лет, что знала его.
– Кстати, как ты? – спросила я, держа зубами край вилки.
– Хорошо. Занят. Нас проверяют, так что в офисе все вверх ногами. Все бегают, как безмозглые курицы, – ответил папа. Его телефон, который был убран в передний карман брюк, завибрировал. Зеленый экран просвечивал сквозь ткань одежды. Он проигнорировал звонок.
– Только не снова. – Я залезла вилкой в его контейнер, доставая золотой картофель, спрятавшийся под горой риса, и скрыла его между губами, после чего добавила: – Но это все объясняет.
–
– Я подумала, ты выглядишь немного странно, – пояснила я.
– Это все надоедает, но я уже проходил через это. Как бизнес? – снова спросил папа.
– Вообще-то я хотела узнать твое мнение об одном клиенте, – начала я осторожно эту тему, когда его телефон в кармане снова завибрировал. Я перевела взгляд на фонтан в центре сада, без слов показывая, что все в порядке, если он ответит на звонок.
Вместо этого отец достал салфетку из сумки для еды и вытер ею лоб. Салфетка в виде облака прилипла к его поту. Температура на улице была ниже тридцати пяти градусов по Фаренгейту [4] . Что за дело заставило его так потеть?
4
Около 2 градусов Цельсия.
– И как Джиллиан? – Его голос звучал выше обычного. Предчувствие беды словно слабая, почти незаметная трещина в стене, поползло по моей коже, и он продолжил: – Я помню, ты говорила, что у ее бабушки была операция на бедре на прошлой неделе. Я попросил секретаршу отправить цветы.
Конечно, он помнил. Папа всегда был тем человеком, которому я могла доверять. В отличие от моей матери, которой мне так часто не хватало. Она всегда последняя узнавала о том, что со мной происходило, игнорировала мои чувства, пропадала без вести в поворотные моменты моей жизни. Папа же помнил о дне рождения, датах выпускных и о том, что я надевала на религиозное совершеннолетие, бат-мицва [5] , моей подруги. Он был рядом во время расставаний с парнями, во время девчачьей драмы и во время регистрации моей компании, читая вместе со мной все документы, особенно то, что было написано мелким шрифтом. Он был мамой, папой, братом и другом. Якорь посреди бурного моря жизни.
5
Бар-мицва, бат-мицва – термины, применяющиеся в иудаизме для описания достижения еврейским мальчиком или девочкой религиозного совершеннолетия.
– Бабуля Джой в порядке. – Я передала ему салфетку, с любопытством поглядывая на него. – Уже командует мамой Джиллиан. Слушай, а ты… – снова попыталась я начать.
Его телефон зазвонил в третий раз за минуту.
– Тебе лучше ответить, – сказала я.
– Нет, нет. – Он оглянулся вокруг, вдруг побледнев.
– Кто бы ни пытался дозвониться, он явно не отстанет, – заметила я.
– Правда, Ари, я бы лучше послушал о том, как прошла твоя неделя.
– Все было хорошо, празднично, она прошла. Теперь ответь. – Я показала на телефон, который, по моему мнению, был причиной его странного поведения. С тяжелым вздохом и со здоровым смирением папа наконец вытащил телефон из кармана и прижал к своему уху так плотно, что оно побелело до цвета слоновой кости.
– Конрад Рот говорит. Да, да. – Он остановился, его глаза бегали туда-сюда. Его контейнер с бирьяни выскользнул из его рук, падая на старые камни. Я тщетно попыталась поймать его, пока он говорил. – Да. Я знаю. Спасибо. Да, у меня есть представитель. Нет, я не буду это комментировать.
Представитель? Комментировать? Для проверки?
Люди бродили мимо. Туристы присели на корточки, чтобы сделать фотографии сада. Стайка детей кружилась вокруг колонн, их смех напоминал звук церковных колоколов. Я поднялась и стала убирать беспорядок, который папа устроил на полу.