Бессердечный Босс
Шрифт:
В их сказке он - принц. Величественнее его Земля еще не носила. У него острые скулы, квадратная, чисто выбритая челюсть и густые темно-каштановые волосы. Загар такой, словно он целые дни проводит на свежем воздухе, что не может быть правдой, потому что костюм сидит на высокой мускулистой фигуре как влитой, а прическа слишком идеальна. Ну так что? Ты торчишь сутками на совещаниях или колешь бревна в лесу?
Он не улыбается с заинтересованностью как большинство парней, которые замечают мое откровенное разглядывание. Вместо этого он вскидывает темную бровь, как бы спрашивая:
Он – дракон.
Я отворачиваюсь. Будучи слишком подавленной нынешним затруднением в жизни, я не чувствую смущение. Ну и что с того, что он красив? Когда ваша машина разваливается на куски или застреваете на бесперспективной работе, лучшее, на что вы можете надеяться в конце дня, – это поваляться на дерьмовом диванчике, засунутом в крошечный трейлер, и любая красота после такого теряет свой блеск.
Телефон, лежащий на коленях, начинает звонить, и я отвечаю:
— Мам?
— Привет, почему ты еще не дома?
— Я жду, когда за мной заедет Джереми.
— Ты вроде сегодня должна была забрать машину?
Я осторожно вздыхаю, чтобы она не услышала.
— Должна была, пока утром не позвонил механик и не сказал, что дело не только в двигателе. Предстоит еще куча работы. Он целый день составлял список.
— Сколько?
Я зажмуриваюсь.
— Больше четырехсот долларов, и это только за запчасти.
Ее тяжелый вздох разрывает мне сердце, и я радуюсь, что не назвала настоящую цифру.
— Я со всем разберусь, — подчеркиваю я, пытаясь говорить уверенно. — Я уже начала думать, как достать деньги.
— Ты просила у мистера Харриса аванс?
Мы с ней обсуждали эту возможность вчера вечером.
— Ага.
— И?
Меня чуть ли не выворачивает, когда я вспоминаю встречу с боссом в мотеле сегодня днем, как слишком тесная для него рубашка облепляла пузо, как в его грязном офисе воняло остатками бутерброда. Когда я объяснила ему, для чего мне нужен небольшой аванс и насколько мы с семьей зависимы от машины (Маккенна добирается до школы, я – до работы, а мама ездит до Ливингстона по выходным на занятия, чтобы, наконец, стать сертифицированным косметологом), он откинулся на спинку стула, ковыряя зубочисткой между зубами. Походу, пытался избавиться от застрявшего между ними тунца.
— Значит, тебе нужно несколько лишних баксов? — спросил он, пялясь на груди.
Моя униформа – тусклое платье цвета хаки – была бы впору, если бы я не выбрала размер побольше в первый же день работы. Я сделала это, чтобы мистер Харрис не таращился на меня, как будто я – шведский стол, который можно есть.
— Насколько сильно они тебе нужны? — продолжал он, бегая глазами. Его мясистые руки сжались в кулаки. Он хотел раздавить меня как бабочку.
На этом наш разговор закончился.
— Он не может мне его дать, — сообщаю маме, содрогаясь от этого воспоминания. — Но есть и другие варианты...
— Я возьму несколько смен у Лонни, — предлагает она так, явно ненавидя слова, слетающие с ее губ.
Я выпрямляюсь и прижимаю трубку ко рту.
— Нет, мам. Нет. — Я злюсь, злюсь из-за того, что мы оказались в таком положении. — Мы придумаем что-нибудь другое.
Лонни всегда был худшим пороком
— Не переживай. Я не хочу, чтобы ты справлялась с этим в одиночку.
Я ковыряю пятнышко грязи на джинсах, в которые каждый день переодеваюсь после смены, скидывая отвратительное рабочее платье. В день, когда уволюсь, я сожгу его в мусорном баке.
— Все в порядке. Правда.
— Когда твой кузен обещал забрать тебя? Уже полдевятого...
— У него вечерняя смена.
— Хорошо. Позвони мне, если он не появится, и я узнаю, сможет ли Нэнси тебя забрать.
Последняя часть ее предложения затухает, когда один из мужчин в костюмах подходит к бару для заказа. Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что это тот самый. Он через два стула от меня – достаточно далеко, чтобы не показаться самонадеянным, но достаточно близко, чтобы намекнуть.
— Ладно, мне пора, — прощаюсь я, уже убирая телефон от уха.
— Люблю тебя, — отвечает мама, прежде чем я вешаю трубку.
Я бросаю телефон на барную стойку, когда мужчина, наконец, начинает говорить.
— Можно мне два пива «Дос Экос» с лаймом и два светлых «Бада»?
От его голоса у меня по спине пробегает теплая дрожь. Тягучий, изысканный и без намека на акцент.
Бармен хмыкает и достает пиво, после чего открывает крышку. Я смотрю налево и вижу, что «костюм», прищурившись, разглядывает мой стакан с вишнями. До меня доходит, что он, вероятно, посчитал, что я несовершеннолетняя.
— Мне тоже «Дос Экос», — выпаливаю я, не подумав. Очевидно, моя гордость стоит тех пяти баксов, в которые мне обойдется пиво, хотя это практически час моей работы. Час чистки туалетов, заправки кроватей и попыток избежать странных пятен, оставленных странными людьми из-за детской импульсивности.
Я не хочу пива, но теперь у меня нет выбора, потому что бармен уже открывает бутылку и тянется за лаймом.
Тихие мотивы кантри-музыки заполняют тишину, повисшую между мной и мужчиной в костюме. Если он собирается что-то предпринять, то сейчас самое время.
Я перестаю дышать, ожидая, что он повернется ко мне и скажет что-нибудь очаровательное. Мне уже приходилось слышать много вступительных реплик от многих мужчин в этом городе, практически все из которых были нежеланны. Любопытно посмотреть, с чего начнет этот парень. Конечно, он станет лучшим. Само собой, он знает, как заставить женщину забыть о проблемах, пусть даже на одну ночь.
Я смотрю на него из-под ресниц. Он снял пиджак и закатал рукава белой рубашки, обнажая мускулистые предплечья. Серебряные часы сверкают в тусклом свете бара. Темно-коричневый ремешок пытается замаскировать их ценность, но я думаю, что они, вероятно, стоят больше, чем автомобиль, который я отчаянно пытаюсь починить. Или дороже самого трейлера, который мама унаследовала от своего отца. (В нем мы прожили всю жизнь).