Бессердечный ублюдок
Шрифт:
— Я хотел лично поблагодарить тебя за то, что ты уладил… небольшую проблему, которая возникла у нас с Максимом прошлой ночью. — При этих словах Леонида разговор его сыновей прервался. Не отрывая взгляда от пахана, я почувствовал, как его сыновья встали и направились к нему, а затем обошли с флангов. В их лицах было то же каменное спокойствие, что и у предводителя Братвы.
— Не стоит благодарности, — сказал я, сосредоточившись на Леониде. Двух других маленьких засранцев я не боялся. — Это моя работа.
Леонид склонил голову в знак согласия.
— Ты не можешь
Я не понимал, зачем он все это рассказывает. Он ударил дыней по глазам бедняги. У него были отрезаны пальцы и снят скальп с черепа. Не говоря уже о других двадцати зверствах, которые я заметил на его теле. Или отсутствующих на нем. А все потому, что этот ублюдок посмотрел на восемнадцатилетнюю дочь Леонида. Его драгоценную Татьяну.
Хотя Леонида и его сыновей можно было назвать психопатами, и это было бы преуменьшением, я был уверен, что ублюдок, жизнь которого закончилась чертовски жестоко, наверняка сделал больше, чем просто посмотрел.
Такая смерть, которой подвергся этот человек, могла быть вызвана актом агрессии по отношению к ней, оскорблением, произнесенным шепотом в ее сторону, или даже непристойным взглядом. Скорее всего, этот ублюдок приударил за Татьяной.
Его член все еще был цел — к сожалению, я это заметил, поскольку он был голым, когда меня отправили избавляться от тела, — поэтому я знал, что на самом деле он не трогал Татьяну. Если бы бедный ублюдок прикоснулся, ему бы отрезали член и засунули в рот, чтобы донести мысль.
Я ожидал, когда Леонид скажет, что еще ему нужно. На самом деле он позвал меня сюда не для того, чтобы лично поблагодарить за проделанную работу.
— Пойдем, выпьем со мной.
Прежде чем я успел что-либо сказать — не то чтобы я отказался от приглашения, это было бы дурным тоном, — Леонид и его сыновья прошли мимо меня и вышли за дверь. Я последовал за стаей из его кабинета, солдат шел позади меня, пока мы направлялись к одной из элитных комнат. На двери сусальным золотом был выведен красивый шрифт на русском языке.
«Анастасия».
Двойные двери распахнулись как будто сами собой, и я последовал за Леонидом внутрь. Он направился прямиком к бару, который тянулся вдоль всей задней стены и был оформлен в стиле «Анастасия» — с черным лаком и золотыми акцентами.
В стороне я заметил пьяного и шумного мужчину, на руках которого виднелись татуировки Братвы, свидетельствующие о том, что он является высокопоставленным членом. Его голос был невнятным, он кричал по-русски на секс-работниц, которых привели в качестве развлечения. Слова были грубыми и вызывающими,
Я скривил губы от отвращения, когда он начал издеваться над одной из женщин, ее хихиканье на высоких тонах было практичным, если не вынужденным.
В комнате находилась еще горстка русских мужчин, их чрезмерно возбужденные и громкие голоса, нелегальные сигары, которые они курили, и постоянно наполняемые стаканы со спиртным создавали опасную, небрежную атмосферу. Слишком много приставаний, чуть ли не траханий, и много денег, которые обменивались на «дополнительные услуги».
Мебель была расставлена в форме нескольких свободных кругов из диванов и кресел, мужчины сидели на коже, а на их коленях расположились едва одетые женщины. В центре потолка висела сложная хрустальная люстра, призмы света рассекали комнату и придавали обстановке почти размытый вид.
Между двумя большими темными диванами пылал огонь, мерцающий слабый свет отбрасывал тени, но не мог скрыть происходящего разврата. Женщины становились полуодетыми, их груди обнажались, а руки исчезали на коленях, в расстегнутых ширинках и распахнутых брюках.
В воздухе витал запах дыма кубинских сигар, а в ушах звучал низкий, сексуально приторный женский смех. Когда мы находились у бара, я держал свое тело боком, чтобы видеть весь зал и иметь в поле зрения вход. Правую руку я держал свободной на случай, если понадобится вытащить пистолет. А потом я просто пристально посмотрел на Леонида, пока он заказывал четыре бокала виски. Когда напитки были наполнены, Леонид одарил меня еще одной акульей ухмылкой — зубы белые и ровные, резцы слегка заострены.
— Я обсуждал со своими сыновьями напряженность, нарастающую внутри Братвы и Коза Ностры, а также с Дрангетой, которая только что захватила территорию на западе. Давление сейчас очень велико, много смертей, поскольку идет борьба за территории.
Я ничего не сказал. Бармен поставил перед нами напитки. Я взял свой, не сводя глаз с Леонида, и поднес его ко рту.
Он взял свой бокал и склонил его в мою сторону, после чего поднес ко рту и медленно отпил жидкость янтарного цвета. Я последовал его примеру. Его сыновья стояли позади него, как сторожевые тени, их мрачные взгляды были устремлены на меня, как будто видели во мне угрозу. В этом плане они были умны.
Но у меня не было намерения покончить с Леонидом сегодня ночью, даже если бы я считал его мерзким ублюдком, а Братве не помешал бы более сильный Пахан, более рациональный и менее психованный.
Как он уже говорил… это было бы плохо для бизнеса.
— Из-за нарастающего насилия, — сказал он и поставил бокал на стойку, его пальцы продолжали обхватывать хрусталь, — мне понадобится мощная армия за моей спиной.
— Братва сильна как никогда, — ответил я.
— Да, но мы с тобой знаем, как легко она может расколоться, прежде чем сломаться бесповоротно. — Он обвел взглядом комнату, но я ни разу не отвлекся от него. — И у нас с тобой есть история, не так ли? — Он снова пристально посмотрел мне в глаза.