Бессердечный
Шрифт:
Еще одно прикосновение лезвия.
Думала о Люциане. Да, вновь я думала о Люциане. Думала о заботе в его взгляде и ненависти, гневе, когда ради меня он убил другого человека.
И тогда я представила, как тот убьет полковника Хардвика и барона Роулингса. Представила, как он убьет всех тех людей, которые причиняли мне боль, когда я была еще слишком мала, чтобы хоть что-то понимать.
Представила, как он убьет Преподобного Линча.
Представила, как он убьет дядю Лионеля за то, что тот отдал меня на растерзание
Я осознала, что хотела бы рассказать ему правду. Хотела бы рассказать правду Люциану Морелли перед собственной смертью.
Еще одно прикосновение лезвия.
Мной овладело спокойствие, глубокое и темное. Я наслаждалась болевыми ощущениям от порезов на бедрах. Наслаждалась тем, как кровь струилась и капала с бедер на пол.
Но Люциан Морелли не станет спасать меня. Он не станет мстить людям, которые причинили мне боль, потому что не рассказала бы ему обо всем, даже если бы могла. Я никогда и никому на протяжении всей своей жизни не расскажу об этом.
Я улыбнулась сама себе.
На протяжении всей своей жизни.
Она не продлится долго.
Теперь точно нет.
Я видела Братьев Власти этим утром. Узнала лицо Эллиота Ри около своего дома в центре, когда мой шофер сворачивал на дорогу. Они придут за мной.
Я вытерла кровь с бедер, прижала бумажные платочки к ранам и расслабилась, прислонившись к стене и погружаясь в уютное спокойствие, пока мое тело пыталось прийти к согласию с разумом, и в конце концов рыдания и дрожь сошли на нет. Я совладала с дыханием, обработала раны и спрятала свой набор, затем заставила себя встать, даже не думая о дозе кокаина.
Мама хотела поговорить со мной. Вот дерьмо. Я понимала, что она многое хотела мне сказать. Одному богу известно, что она предложит мне, но я была абсолютно уверена, что ничего хорошего ждать не стоило.
Удостоверившись, что следов от моих слез не осталось, я направилась обратно вниз.
Мое сердце гулко забилось, когда я увидела, что мама уже стояла на лестнице этажом ниже. Ждала меня.
Как обычно, на ее лице появилось выражение полного отвращения, когда она увидела меня, губы сложились в презрительный оскал.
Я попыталась придумать слова для будничного разговора, как всегда, но мне не пришлось об этом волноваться.
Ее приветствием стала звонкая пощечина по моему лицу — достаточно сильная, чтобы я вскрикнула от неожиданности.
— Если ты еще хоть раз окажешься в этом убогом Даунтауне, Илэйн Беатрис, клянусь Богом, это будет твой последний выход. В этот раз я говорю серьезно. Для меня ты умрешь.
Мое сердце дико билось, но дальше ничего не последовало — она только ткнула пальцем мне в лицо, вновь повторяя свою позицию.
— Ты не принадлежишь этому убогому месту. Никогда ему не принадлежала. Ты должна быть здесь, с нами, поддерживая семейную репутацию, а не выставляя
Я не принадлежала этому кругу людей. Никогда не принадлежала. Ни разу. С тех самых пор, как познакомилась с Преподобным Линчем, будучи маленькой девочкой.
Обычно я бы опустила голову в ответ на слова мамы и ушла подальше, как всегда испуганная ее неодобрением, но сейчас не сделала этого. Не сегодня.
— Я не выставляю нашу семью на посмешище, — возразила я. — Тебе самой это неплохо удается. По крайней мере, люди в Даунтауне знают, что они неудачники. По крайней мере, они наслаждаются этим.
— Следи за своим языком, — прошипела моя мать, но я не слушала ее. Лишь следила за ее хмурым выражением.
— Однажды ты примешь тот факт, что наша семья вызывает только отвращение, — произнесла я. — А пока перестань осуждать меня за желание оставаться подальше от этого.
— Может, ты не принадлежишь нашей семье, — ответила она. — Возможно, никогда и не принадлежала. Ты всегда была дикой, лживой маленькой девочкой. Но у меня есть для тебя решение, помнишь?
Ее голос был таким холодным.
— Дядя Лионель сказал мне. Предложение.
— Да, — резко ответила она. — Предложение.
— Тогда скажи мне, — ответила я, изо всех сил стараясь говорить твердо. — В чем заключается это предложение?
Я знала, что предложение будет из серии плохих, еще до того, как та начала говорить. Видела это в ее взгляде.
— Кристофер Роулингс, — объявила она. — Он хочет тебя в качестве своей невесты. Барон Роулингс сказал, что ты станешь отличным дополнением семьи Роулингс и британской аристократии.
Нет.
НЕТ.
Только не барон Роулингс…
Я начала качать головой еще до того, как та закончила говорить.
Она вздохнула, скрещивая руки на груди.
— Не испытывай мое терпение еще больше, Илэйн. Для тебя это фантастическая возможность, и фантастическая возможность для имени семьи Константин.
Константин и Роулингс… по моей коже побежали мурашки.
— Желтой прессе это понравится, — произнесла мама. — Это будет потрясающая свадьба. Потрясающая пара.
— Нет, — ответила я. — Я не хочу выходить замуж за Кристофера Роулингса.
Она нахмурилась.
— А я от тебя другого и не ожидала. Он глупенький маленький дурачок, совсем не похожий на своего отца. Я ожидала, что в моем предложении ты увидишь акт милосердия. Новый старт, в Англии, с именным бриллиантом на безымянном пальце.
Я любила Англию. Мне бы хотелось начать жизнь заново вдали от моей коррумпированной семьи… но не в объятиях точно такой же коррумпированной семьи.
Не в объятиях барона Роулингса, жаждущего помучить меня.
Мама продолжала говорить, описывая все преимущества этого брака.