Бесштановый переворот
Шрифт:
— Да их уже давно большинство…
— Антиглобалист хренов, и до нас добрались!..
— Морж летний…
— А, мож, просто бабу ищет? Они щас любят оригиналов…
— Из казино он, проигрался бедолага…
— Муж неожиданно из командировки вернулся…
Весь этот бред я слушал в пол-уха. А сам усиленно соображал, куда податься.
Но тут… Этого мне еще не хватало. Милиционер. Молоденький сержантик. Разрушая все сложившиеся стереотипы о блюстителях закона, мол, не за порядком следят, а только ищут где бы что урвать, он решительно направился ко мне. Уж с меня-то урвать было абсолютно
Милиционер подошел, козырнул, как-то смущенно, и потребовал:
— Ваши документы.
Значит совсем неопытный. Проинструктировали спрашивать у всех подозрительных личностей паспорта, вот он и, не долго думая, поступает в соответствии с указаниями.
— И где по-твоему я их ношу? — Не без ехидства (в моем-то положении!) поинтересовался я.
В толпе захохотали. Кто-то предложил:
— Загляни, может, там?
Новый взрыв смеха.
А сержантик оказался не совсем уж зеленым. Только начал зеленеть. От злости. И, по крайней мере, знал для чего к поясу приторочена резиновая дубинка. Он стал судорожно ее отстегивать.
— Что, погоны надоели? — Не шевеля губами, словно заправский шпион, сквозь зубы еле слышно процедил я.
Он удивленно вскинул брови. Рука с дубинкой замерла в воздухе.
— Нас скрытая камера снимает. Для новой передачи по заказу губернатора. «Менты и мы». — Я продолжал развивать только что пришедшую в голову мысль. — Выявляем, как органы поступают в нестандартных ситуациях.
Сержант начал озираться. Затем, подражая мне, не шевеля губами прошептал:
— Не вижу никакой камеры.
— На то она и скрытая, чтобы ее не видели.
Он повелся. Дубинка вернулась на место. Затем новоявленный герой передачи поправил головной убор, спрятав непослушно торчащую прядку волос, вновь козырнул, представившись:
— Сержант Батрушенко.
Я кивнул, мол, очень приятно.
После чего милиционер громко и картинно, как в самой хреновой колхозной самодеятельности, спросил:
— Гражданин, почему Вы в таком виде? Может, случилось что?
— Ой, случилось, товарищ сержант! — Тоже громко и с интонацией идиота пожаловался я блюстителю, раз он считает, что так положено разговаривать под оком тайного объектива, так тому и быть, подыграл, чего уж там. — Вы бы помогли как-нибудь прикрыться, а потом я Вам все расскажу.
— Конечно, конечно. — Спектакль продолжался. — Граждане! Окажите содействие пострадавшему. Какую-нибудь вещь. Только до отделения довести. Там вернем в целости и сохранности.
— Ему и так хорошо! — Крикнул из толпы все тот же шутник.
Нашлась сердобольная старушка, которая извлекла из хозяйственный сумки только что приобретенное на рынке полотенце. Я быстро соорудил вокруг пояса подобие юбки, и мы втроем отправились в отделение, расположенное на прилегающей к проспекту улочке.
— Тебе повезло, имеются бесхозные шмотки, — шепотом сообщил сержант, после того как пенсионерка заполучив обратно свое полотенце удалилась, он достал из шкафчика потертые джинсы и футболку. — На, одевайся. Пару недель назад пьяного задержали, раздели, чтоб не сбежал. У нас ведь тут не отделение, а так, опорный пункт, так что нету ни камер, ни элементарного обезьянника. Вот, и решили, что в трусах никуда не денется. Уложили в комнату отдыха, — он кивнул на прикрытую дверь, — чтоб проспался, и часа не прошло, как задержанный пулей мимо просвистел, только его и видели…
Тем временем я облачился в столь удачно подвернувшиеся вещи. На пару размеров великоваты, но ни в моем положении привередничать.
— Я верну.
— Не надо. Только скажи там, что это мои вещи. Ну, рассказывай, про новую передачу. — Он продолжал играть в шпионов, говорил едва слышно.
— Можно нормально разговаривать, здесь они уже не снимают.
— Не в этом дело. Там, — новый кивок на дверь, — дежурный старлей отдыхает, всю ночь на ногах.
Стало понятно, почему когда наша процессия подошла к опорному пункту, сержант велел нам со старушкой немного обождать снаружи, предварительно поинтересовавшись у меня (сквозь зубы, естественно), будет ли съемочная группа заходить внутрь. Я сказал, что ни в коем случае. Мол, они не желают раскрывать свою инкогнитость, так как слух о новой передаче тут же разнесется по городу, и милиционеры будут вести себя не как обычно, а с поправкой на возможную съемку.
— Да, я, вроде как, уже все рассказал. — Я пожал плечами. — Я же сам многого не знаю. Только в общих чертах. Я на телевидении не работаю. А то стал бы я тебя предупреждать. Просто меня наняли роль сыграть. А вообще-то я — актер театра. Сейчас ни в одном спектакле не занят, вот и приходиться шабашить где придется.
— И сколько же платят за такие роли?
— Сто баксов.
— И ты согласился за сто баксов голым в самом центре города?!!!
— А что делать? Жрать-то хочется. Причем сотня за каждый эпизод. Сейчас в Северный район поедем, потом в Юго-Западный. Вот, уже — триста. А если кто из твоих коллег еще и харю мне начистит — премиальные положены. Ладно, пойду я. А то решат, что вы тут ко мне силовые методы применяете, тогда на выручку подошлют кого-нибудь. Шум поднимут. Старшому твоему не дадут отдохнуть.
В подтверждение того, что в соседней комнате отдыхается по полной программе, что-то звякнуло, булькнуло и приглушенно хихикнуло, почему-то женским голосом.
— Иди, конечно. Только, что теперь будет?
— Точно не знаю, вроде бы самого воспитанного милиционера пригласят на передачу в студию, и сообщат начальству, с ходатайством о поощрении.
— А сейчас мне что делать?
— Ничего. Минут через пять-десять выходи и продолжай нести службу. Я пошел?
— Иди… Погоди. — Сержант покопался в кармане, достал два сильно помятых червонца и протянул мне. — На, вот, на дорогу.
— Не надо. У меня ж там все есть, и одежда, и деньги.
— Бери, бери. И обязательно покажи главному. Расскажи им там, какой я отзывчивый и добрый.
А еще говорят, что все менты — беспредельщики. Нельзя всех под одну гребенку. На кого попадешь. Мне повезло. Уходил из опорного пункта одетый и даже с деньгами. О том, чтобы в этот же день попробовать завершить начатое, мысль даже не попыталась возникнуть. Там чуть не погиб, тут опозорился, как говорится, хорошего понемножку. Я дошел до ближайшей остановки и укатил домой. В городскую квартиру, само собой.