Бессильная
Шрифт:
Одной рукой я придерживаю верхнюю часть платья, а другой сжимаю две части спинки, так как благодаря Каю шнурки больше так не делают.
— Если бы у меня сейчас была свободная рука, — говорю я сквозь стиснутые зубы, — я бы направила на тебя свой кинжал.
— Я рад, что ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы снова угрожать мне. — Он наклоняет голову, окидывая меня оценивающим взглядом.
Он прав. Я должна поблагодарить его. Я не осознавала, насколько тесным было платье, пока паника не заставила меня задыхаться. Я не понимала, что просто возможность снова
Отвлечение.
Это слово эхом отдается в моей голове, и я начинаю думать, не этим ли занимается Кай. Опять. Использует шутки как буфер. Отвлекая мое внимание от паники и перекладывая ее на него. Использует мой гнев и раздражение, чтобы отвлечь, отвлечься. Но меня больше шокирует не его расчетливость, а его забота. То, что он понимает, что именно мне нужно.
— Пэ. — Теперь он ближе ко мне, все веселье стерто с его лица. — Ты в порядке? Правда?
— Да. Спасибо. — Его губы подергиваются. — Не за то, что раздел меня, — хмыкнула я, — а за то, что... помог мне.
Он пожимает плечами. — То же самое.
Я закатываю на него глаза, пока моя рука возится со шнурками моего платья, несмотря на то, что я знаю, что не смогу их завязать. — Ты можешь... — Я вздохнула, раздраженная тем, что мне приходится спрашивать его об этом. — Ты можешь завязать шнурки еще раз для меня?
Он долго смотрит на меня. — Тебе лучше уйти на ночь. Отдохни немного.
— Тогда мне придется вернуться в свою комнату так, чтобы это платье не упало с меня.
Его губы дергаются, и я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что он, скорее всего, сдерживается, чтобы не сказать в ответ что-нибудь дико неуместное. Но когда он делает шаг ко мне, он только говорит: — Достаточно справедливо.
— Оно не должно быть облегающим, — говорю я, медленно поворачиваясь к дереву. — Но мне нужно, чтобы платье не спадало. — Я едва слышу его мягкие шаги за спиной, прежде чем чувствую, как его пальцы касаются моей голой спины, собирая шнуровку.
Он осторожно тянет за завязки, как будто почти не уверен в себе. Я почти смеюсь. Это действие кажется слишком робким, чтобы принадлежать принцу, стоящему за моей спиной. — Должен признать, что распускать шнурки у меня получается гораздо лучше, чем завязывать, — рассеянно говорит он.
Я хмыкаю. — Конечно, лучше.
Его тихий смех шевелит мои волосы, и я замираю. Он в последний раз дергает за шнурки, прежде чем быстро завязать их, его мозоли касаются моей кожи.
Я подавляю дрожь и поворачиваюсь к нему, разглаживая юбки своего платья. Серый взгляд скользит по моему телу, прежде чем встретиться с моими глазами, и его голос грубеет, когда он спрашивает: — Ты не задыхаешься?
— Нет, — смеюсь я, — я прекрасно дышу. Спасибо. — Я уже собираюсь выйти из-под прикрытия поникших ветвей ивы, как вдруг рядом со мной появляется Кай.
— Я провожу тебя в твои покои, — просто говорит он.
— Тебе не нужно этого делать.
— Ты права. Не нужно. — Он переплетает мою руку со своей, и мы начинаем идти через переполненный сад к замку. — Но я хочу.
Я наклоняю голову и улыбаюсь. — Я могу привыкнуть к тому, что ты джентльмен, Азер.
Глава 38
Кай
— Ты ужасен в этой игре.
Китт отвечает громким смехом, который прерывается только тогда, когда он подносит флягу к губам и делает глоток. Проглотив, он изрекает: — Игра заключается в том, чтобы пить каждый раз, когда Джекс наступает Энди на пятки. Как я могу быть ужасен в этом?
Я смотрю на раскрасневшиеся щеки и растрепанные волосы брата, понимая, что, скорее всего, выгляжу так же. Мы сидим на траве и смотрим, как гости кружатся по разноцветным коврам под звездным небом, уже почти час. Шершавая кора дерева, к которому я прислонился, впивается мне в спину, ведь я сбросил свой костюм и остался в одной лишь испачканной рубашке на пуговицах.
Китт смотрит на меня, все еще терпеливо ожидая ответа на свой вопрос. И я без колебаний даю ему ответ. — У тебя это ужасно получается, потому что ты постоянно пропускаешь свой рот.
Мы оба смеемся, когда Китт вытирает виски, стекающее по его подбородку. Похоже, мы не отбросили нашу традицию выпивать во время этих балов, и я рад, что некоторые вещи никогда не меняются.
— Подожди... — пробормотал Китт, не сводя глаз с Энди и Джекса, танцующих с другими парами. Джекс со смехом спотыкается, его длинные ноги путаются в ступеньках, прежде чем его нога приземляется на ногу Энди. — А вот и он. Он никогда не разочаровывает.
— Выпьем, — вздыхаю я, выхватывая у него фляжку и делая глоток, который обжигает мне горло.
Китт наблюдает за мной. — Ты уверен, что тебе стоит продолжать пить, когда у тебя завтра Испытание?
— Немного веры в своего Энфорсера, брат. Я сталкивался с вещами похуже похмелья.
Когда он ничего не ответил, я проследил за его взглядом и обнаружил, что он прикован к отцу и матери, которые медленно покачиваются.
— Таким счастливым я его не видел за последние... ну, годы, — тихо говорит Китт, в его голосе исчезли все следы юмора. Я киваю в знак согласия, наблюдая, как король улыбается своей королеве так, как он делал это только для нее. Он не перестает дарить ей ту ласку, которую никогда не дарил нам. Мне.
С этой мыслью я делаю еще один глоток из фляги.
— Может быть, когда с Сопротивлением будет покончено, он станет более счастливым человеком, — добавляет Китт, небрежно пожимая плечами. — Кстати говоря, — он отрывает глаза от танцоров, чтобы посмотреть на меня, — ты выудил из Глушителя какую-нибудь информацию?
— Убил его, — отвечаю я с таким же небрежным пожатием плеч.
Его это ничуть не смущает. — Значит, нет?
Я вздохнул. — Да, это «нет».
— Хм... — Китт нахмурился. — А как насчет Обыкновенного около Лута, которого тебя послали найти? Получил ли ты тогда какую-нибудь информацию?