Бессмертие оптом и в розницу
Шрифт:
— Идиот! — заверещал Колян. — Вставай, падла, быстрее, а то вообще ногу оторву!
Но встать молчаливый уже не мог, а только откатился в сторону, тихонько завывая и матерясь.
Таиться уже было бессмысленно. Колян, нащупав выключатель, врубил свет в коридоре и заорал своим тонким голосом:
— Всем лежать, это ограбление!!!
И осекся, глядя на распростертого прямо у его ног молодого парня.
— Кажется, неживой, — авторитетно произнес Карась, наклоняясь над телом.
— Ты пульс пощупай, — неуверенно предложил Колян.
— Точно, неживой. Пульса нет, — подтвердил свой первоначальный
— Но это же не мы его? — поинтересовался неизвестно у кого Колян.
— Мы не могли, точно. Вот его могли, — Карась показал пальцем на скрючившегося в углу коридора молчаливого подельника.
— И что же делать? — Колян явно пребывал в ступоре и выйти из него никак не мог.
— Книгу искать, чего еще, — уверенно бросил Карась. — Этот нам по фигу, хоть его и убили. Нам он ни к чему. Надо книгу найти — и все.
Колян молча кивнул головой в черной маске, сквозь прорези которой просвечивала розоватая поросячья кожа.
Поиск длился часа два — Колян с Карасем (травмированный третий бандит так и остался сидеть в прихожей, ходить он не мог) перевернули в квартире все вверх дном, отодрали плинтус и даже сняли со стены в кухне вытяжку — книги нигде не было.
Колян матерился уже во весь голос. Карась ему матерно поддакивал.
— Ну что? — окончательно выдохшись, спросил Колян, вытирая маской пот с розовой физиономии и оглядывая пейзаж вокруг себя. — Еще что будем делать?
— Да уходить надо. Обманула нас Беглова…
Дальше последовала нецензурная брань с вкраплением блатного жаргона.
— А труп откуда? Сам он себя, что ли, так разукрасил? Морда разбита, башка разбита. Тут что-то не так. — Колян покрутил головой. — Ладно, уходим. Бегловой сейчас позвоним — пусть разбирается сама, ищет этот кусок книги.
— Обыщи покойника, — сказал Карась, — вдруг там чего есть…
Колян стал крутить безжизненное тело, обыскивая карманы, но ничего не нашел.
— А вот там, на рукаве маленький карманчик, — подсказал глазастый Карась.
— Да, там что-то хрустит…
— Деньги?
— Нет, бумажка какая-то… Сейчас посмотрю. Так. — Он прочитал вслух:
— «Книга эта священная, но владеть ею должны только носители Знания…» Постой, это, кажись, про нашу книгу!
— Чего там еще? — вытянул шею Карась. — Читай быстрее!
— «…Если кто завладеет книгой с нечистыми помыслами, тот обязательно умрет жуткой смертью», — закончил чтение Колян. — Так, — медленно произнес он, — что это значит? Кто с нечистыми помыслами… Слушай, Карась, а мы с какими помыслами? Мы вроде и в церковь ходим, свечи ставим…
— Нормальные у нас помыслы, мы по заказу работаем, то есть без злого умысла, просто деньги зарабатываем.
— Не думаю, — задумчиво произнес Колян. — И этот парень тоже, видимо, с какими-то не теми помыслами был, раз его так.
— Слушай, пойдем отсюда, — сказал Карась, — нам звонить надо да еще в больницу ехать — нужно ведь посмотреть, что у этого с ногой. А философией всякой заниматься потом будем.
— Вякнешь еще — убью. — Колян, словно очнувшись от сна, вспомнил, кто здесь главный. — Держи руку, — приказал он стонущему в углу прихожей бандиту. — Хватайся, и — пошли.
Оставив молчаливого подельника в Склифе, Колян и Карась сели в машину и из
В Москве рассветало, в Барнауле уже начался рабочий день.
— Слышь, — заверещал Колян, услышав голос Марины, — ты нас подставить хотела? Нет у него никакой книги, так что ищи! Про срок помнишь? Вот и умница.
Колян дал отбой.
— Слышь, — обратился к нему Карась. — Пора снова телефон менять, чтобы не засекли.
— Поменяем, чего там, — отозвался Колян.
— А чего ты не сказал, что парня того грохнули?
— Ты че, дурак? Чтобы она потом кому-то рассказала, как мы труп нашли? Кто поверит, что это не мы его!
— Голова ты, Колян, — восхитился Карась.
— Все, поехали спать. Голове нужен сон, а то она соображать перестанет.
…Ровно в девять утра депутат Государственной думы Рудольф Аркадьевич Судейский, облаченный по случаю теплой и солнечной погоды в белый льняной костюм и светло-зеленую шелковую рубашку, вылез из служебного авто со спецномерами и, сказав охраннику, чтобы тот ждал его на улице, бодро прошествовал в здание Совета Федерации. На ходу, не останавливаясь, он ткнул в лицо дежурному офицеру свое депутатское удостоверение и, подняв легкий сквознячок, стремительно двинулся вверх по лестнице.
Любого другого бдительные охранники вежливо и твердо попросили бы вернуться для внимательного изучения предъявленного документа. Любого — но только не Судейского. Люди, обеспечивающие пропускной режим в зданиях, где располагаются высшие органы государственной власти, слишком хорошо знали скандального парламентария и предпочитали без особой необходимости с ним не связываться — на памяти были не очень приятные для них истории. Судейский использовал депутатскую неприкосновенность в качестве тарана, сметая на пути все, что мешало его безостановочному движению вперед, причем делал это с врожденным артистизмом, мастерски, вызывая у окружающих чаще всего чувство одобрения и восхищения, а не протеста и негодования, как этого можно было ожидать.
Сегодня Рудольф Аркадьевич собирался буквально на пять-десять минут пересечься со своим хорошим знакомым, сенатором, представителем губернатора одного из удаленных от столицы регионов. Тот обещал договориться о приватной встрече, на которой должен быть наконец решен принципиально важный для Судейского вопрос — кому будет принадлежать одна из крупнейших промышленных корпораций региона. Давние деловые партнеры депутата уже давно положили глаз на этот лакомый кусок и медленно, но верно шли к его полному поглощению. Все предвещало счастливое завершение сложного процесса перехода собственности от одних хозяев к другим — бывшие владельцы и конкуренты либо продавали свои акции добровольно, либо были вынуждены сделать это под давлением неких таинственных обстоятельств. (Что это были за обстоятельства, они наотрез отказывались говорить и журналистам, и представителям силовых структур.) И вдруг новый губернатор, к чьему избранию на пост, между прочим, приложил руку и Судейский, заартачился — у него, видите ли, возникли сомнения относительно чистоты сделок с пакетами акций. Своими сомнениями он поделился с прокуратурой и налоговиками, после чего начались неприятности: допросы, проверки, аресты…