Бессмертие оптом и в розницу
Шрифт:
В течение следующего дня Борису Яковлевичу никто по поводу неатрибутированной книги так и не позвонил — ни вежливый молодой человек, ни дорогой клиент. День прошел, как всегда, во многих заботах и хлопотах, и лишь придя вечером домой, Филимонов сделал несколько звонков. Мобильный молодого человека повторял казенным голосом, что абонент временно недоступен. Дорогой клиент просто не брал трубку.
Борис Яковлевич уже готовился ко сну, когда зазвонил его городской телефон.
— Да, здравствуйте, — обрадовался эксперт. — А я как раз вам звонил, хотел расспросить,
Борис Яковлевич взял пакет со снимками книги и телефоном Виталия Логунова и переместил его в нижний ящик письменного стола — до лучших времен. У него, честно говоря, и без этой непонятной штуковины дел хватало, хотя с профессиональной точки зрения ему стало, безусловно, весьма любопытно.
А на следующий день Филимонову позвонили и пригласили его в Амстердам, на симпозиум экспертов международного рынка антиквариата. Кроме того, его попросили в частном порядке, уже после завершения мероприятия, проконсультировать некоторых состоятельных людей на предмет формирования личных коллекций и, «если это не нарушит планы господина Филимонова», поучаствовать в заседаниях влиятельного экспертного совета. В общей сложности поездка вырисовывалась по меньшей мере на месяц. Симпозиум открывался уже через день, и Борис Яковлевич начал срочную подготовку — отказываться он не собирался, так как помимо профессионального тут имелся прямой — и немалый — финансовый интерес.
…Шел второй день симпозиума, когда Борису Яковлевичу позвонила взволнованная супруга и сообщила, что в квартире ночью был пожар, но пожарные вовремя приехали и быстро его потушили. Сильно пострадал только кабинет, где, по мнению экспертов, загорелась старая проводка. У Филимонова отлегло от сердца. В кабинете не было ничего ценного, кроме рабочих бумаг, которые, впрочем, легко подлежали восстановлению в случае необходимости. К тому же предприимчивый Борис Яковлевич страховал свое имущество. Отдав жене кое-какие распоряжения и попросив держать его в курсе, он отправился продолжать общение с коллегами.
Первый рабочий день Льва Валентиновича в качестве пресс-секретаря депутата Судейского ничем особым не ознаменовался. Дотошный Дима для начала заставил Нащекина изучать имена, фамилии и должности всех, с кем тому придется сталкиваться в повседневной деятельности. Это были по большей части настолько известные люди, что Лева слегка оробел. Затем Дима перезнакомил Нащекина со всеми помощниками, советниками, охранниками, секретарями и прочей челядью Рудольфа Аркадьевича. Отдельным номером программы стало знакомство с супругой депутата, которая сначала не поняла, чего от нее хотят. Потом сообщила, что в ближайшие несколько месяцев ее в стране не будет, так как она устала и хочет отдохнуть. И в завершение заявила, что после отдыха заедет на пару месяцев в Лондон навестить
После того как разговор завершился, Дима туманно заметил:
— Считай, тебе повезло.
— А в чем дело? — насторожился Лева. — Я, конечно, не указал в резюме «интим не предлагать»…
— Дело не в этом. Просто она затерроризировала бы тебя звонками — она ведь еще себя и бизнес-леди считает. А тебе и нашего шефа с лихвой хватит.
Потом состоялся торжественный объезд всех возможных мест обитания депутата: квартир, дач, офисов. Начали со здания на Охотном Ряду и закончили загородной виллой-резиденцией. Это был настоящий укрепрайон — с высоченным забором, наисовременнейшей системой охраны, собаками-людоедами, бункером-хранилищем и так далее.
— Впечатляет? — спросил Дима, когда они выбрались за ворота и поехали обратно в город.
— Безусловно, — Лева покрутил головой, — но сколько же денег надо, чтобы содержать все это хозяйство.
— Ты не беспокойся, пока хозяин жив, деньги будут, — благодушно заметил Дима.
— То-то ты в министерство собрался.
— А вот об этом не тебе судить, — вдруг окрысился Дима.
— Ладно, ладно, извини. Больше никогда, честное слово, клянусь своей покойной черепашкой!
— Балабол! — Дима фыркнул, но улыбнулся.
Ознакомление с аспектами и нюансами новой работы продолжилось уже в офисе депутата.
— Теперь я точно знаю, как чувствует себя выжатый лимон. Я за эти дни устал так, что вырубаюсь уже на подходе к койке. Испытываю ностальгические чувства к нашей родной редакции и ее нелепым, но милым сотрудникам.
— Ты кого имеешь в виду? — Марина выразительно посмотрела на своего бывшего стажера.
Они сидели в кафе на Тверской, и Лева докладывал обстановку. После его ухода в пресс-секретари они встретились впервые и от избытка чувств даже обнялись и расцеловались.
— Я, — прихлебывая кофе, сказал Лев Валентинович, — имею в виду всех — главного редактора, ее интеллектуалку-секретаршу, редакторов отделов и корреспондентов. Короче, всех, кроме тебя. Ты-то у нас особая. Видишь, даже такие люди, как я, служат тебе верой и правдой, хотя и состоят теперь при дворе людей государевых!
— Расскажи лучше о своих впечатлениях. И как с нашим делом?
— Впечатлений много, но вот узнать пока ничего не удалось. Там такие все мутные — лишних слов произносить не хочется. Но я делаю все возможное. Ты пойми, не могу же я на третий день пребывания в должности ходить и спрашивать: вам про книгу такую странную ничего не известно?
— Да, ты прав, — грустно согласилась Марина, — придется ждать.
— Не ждать, а действовать. Но осторожно, чтобы меня не грохнули, как юнинского пресс-секретаря. Мы ведь все под колпаком у Мюллера.
— Ой, не надо, я сама боюсь до смерти!
— Не боись, прорвемся. Слушай, а бандюки тебе часто звонят?
— За это время три раза позвонили. И всегда с разных номеров, шифруются.
— Понятно. Ну, я пошел служить народу. Если что, звони, только не на служебный, а на мой личный.