Бессмертные. Путь Свободы
Шрифт:
Кирк повернулся к Эду и уставился на столешницу. Они залпом выпили содержимое своих стаканов и Кирк сказал:
– Миллионы бессмысленных жизней. Убивать свой организм в жопе мира, чтобы каждый вечер пить отравляющее вещество и ускорять свою смерть.
– Они много двигаются, а это хорошо выводит токсины, – возразил Эд.
– Покурим? – Кирк достал жёлтую прямоугольную пачку и протянул Эду.
– Охохо, – весело воскликнул Эд, чем на недолгое время привлёк внимание окружающих. – Контрабанда? Уважаю. – Эд вытащил небольшую сигарету.
– Чистейшие. – Кирк взял и себе, убрав пачку
Эд достал зажигалку, и они закурили. Первая затяжка была самой вкусной. Кирк глубоко затянулся и медленно выдохнул. Голова закружилась, а пальцы на руках стало слегка покалывать.
– Земля… – протянул Эд. – Когда мы там окажемся?
– Тебе не кажется, что мы слишком идеализируем эту планету?
– Поясни.
– Всё что произведено на Земле стоит в два, а то и в три раза дороже, хотя по качеству и свойствам почти не отличается, а бывает и хуже. А все благодаря распространённому мифу, что там – эталон всего! Что за бред? Мы как некоторые звери стремимся в место, где появились.
Эд ухмыльнулся, а затем сказал:
– Да… мы стремимся в то место откуда появились. – Он пододвинул стеклянную пепельницу Кирку. – Вот, кстати, пример того, что лучше земного – пепельница.
– Ага, здесь стекло лучше выходит и дешевле.
– А Земля – мечта. Людям нужно о чем-то мечтать, и эта планетка как нельзя кстати подходит на роль манны небесной. Плюс центр цивилизации, какой-никакой.
– Ну, такое себе. Центр бюрократии может, но не цивилизации.
– Образно – центр. И всегда таким будет, пока мы не перейдём на следующую ступень развития. – Эд откашлялся, затушил сигарету, а Кирк свою.
Дым и шум окружили их. Глаза Кирка немного покраснели, а алкоголь теплом разошёлся по организму. Ему захотелось ещё больше тепла, и он хотел было попросить Эда добавки, но тот не дал ему этого сделать.
– Тебе нужно в уборную, – тихо сказал Эд.
– Ага, – без лишних слов ответил Кирк и встал со стула. Он накинул рюкзак на одно плечо и неторопливо направился вдоль бара, далее через дверь – в туалет. Вспомнив, что забыл мультифон, тихо выругался, надеясь, что Эд уберёт его со стойки.
В небольшой комнате было четыре двери. Два туалета, служебное помещение и соответственно вход в эту комнату. Кирк накинул вторую лямку рюкзака, зачем-то оглянулся и зашёл в служебное помещение. Резко закрыл за собой дверь, но так что бы не создавать лишнего шума. Несколько секунд он смотрел в темноту, ожидая пока глаза привыкнут.
Две стены бытовки были заставлены швабрами и бутылками. Вдоль третьей спускалась толстая труба и стояли ведра. Кирк сильно надавил на трубу. Рука почувствовала пыль, а отошедшая краска немного хрустнула, но не отвалилась. Раздался еле слышный щелчок, и стена отошла назад. За стеной было не менее темно и отдалённо пахло сыростью.
Отодвинув стену немного влево, он протиснулся внутрь, надеясь, что сильно не наследил. И навалившись всем телом, вернул потаённую дверь на место. Как только она встала в свой паз и что-то щёлкнуло, загорелся яркий свет. Кирк от неожиданности закрыл глаза, хотя знал, что все будет именно так.
Когда он их открыл, свет уже не казался
Постояв некоторое время, Кирк отбил по ней пароль костяшками правой руки, и сделал шаг назад. Дверь бесшумно приоткрылась в его сторону, а изнутри раздался тихий женский приказ:
– Бегом.
2 Джереми
Большая столовая скудно освещалась жёлтым светом. Декорированные хрусталем люстры немного увеличивали интенсивность излучения ламп, но создавали бликующие отсветы, что не придавало окружающей обстановке красок, а лишь делало её нездорово рябой.
Рыба казалась Джереми сухой и пресной, вино дрянным, а воздух спертым. Мать долго, медленно ела, изредка поглядывая на сына, и в один момент не выдержала:
– У тебя что-то случилось? – Она избыточно громко положила приборы на тарелку. Просыпается железная леди Стюрт, подумал Джереми.
– Нет, мама… нет. Хандра, весенняя, не более, – сказал Джереми и попытался улыбнуться.
Железная леди Стюрт, сомкнула брови и пристально посмотрела на сына. Джереми устало взглянул на мать, что разозлило её ещё больше. Их разделяло три метра овального стола, сервированного под ужин с большим подсвечником ровно в середине, и пропасть между мировоззрениями.
Леди Стюрт взглянула на троицу молодых парней официантов в чёрных строгих костюмах и те быстро удалились в боковую дверь. Двое из них делили с ней постель, когда она этого хотела, иногда поодиночке, редко сразу вдвоём. Джереми это знал и был не против, ведь следующие за этим игрищем дни, мать была более мягка, если это можно назвать мягкостью.
Леди Стюрт была в возрасте. Сейчас ей шёл двести пятьдесят первый год, а намёка на старость и не проявлялось. Подавляющее большинство людей способных продлить свою жизнь к этому возрасту сходили с ума, и их родственники или наследники высуживали проведение принудительной эвтаназии, но Джереми такое счастье пока не предвиделось, а судя по состоянию его родительницы можно было смело говорить, что ещё долго не предвидится.
Джереми был плодом её «любви» с абсолютным акционером продовольственного союза, постоянным членом Совета Семи – Верноном Джереми он Браском. Старик помер в возрасте двухсот сорока лет, когда Джереми не было и года.
Парень частенько давался диву каким образом тела его родителей в столь преклонном возрасте смогли создать генетический материал, да ещё и достойного, хотя может не очень, качества. Он представлял какое количество денег они на это потратили и не представлял, как они решились на данный шаг, пока не повзрослел окончательно, заставив работать большую часть клеток заполняющих пространство его черепа. Сильные мира сего были скупы на столь затратные вещи и прибегали к значительным расходам лишь в случаи крайней необходимости и, как понял Джереми, смерть и есть та самая – крайняя необходимость.