Бессмертные
Шрифт:
Мэрилин озадаченно оглядела свои апартаменты, как будто здесь жил кто-то другой, а не она сама. Она и пальцем не пошевельнула, чтобы придать комнатам домашний уют, но поскольку она жила здесь еще до того, как решилась на разрыв с компанией “XX век — Фокс” и вышла замуж за Артура, то ей казалось, что вся ее жизнь в последующие годы просто приснилась ей и она вообще отсюда не уезжала…
Она разделась, открыла бутылку шампанского и запила им несколько таблеток, которые приобрела в магазине “Швабе”. Расхаживая по квартире обнаженной, она время от времени ловила в зеркале отражение своего голого тела; каждый раз ей казалось, что перед ней привидение,
Она вошла в спальню. Над ее кроватью висели два плаката с фотографиями Джека, которые были выпущены во время избирательной кампании. Джек смотрел на нее сверху вниз своим твердым, мужественным взглядом; этот взгляд помогал ему завоевывать голоса избирателей. Мэрилин послала ему воздушный поцелуй, чувствуя легкое головокружение от долгого перелета, шампанского и таблеток; кроме того, она много часов ничего не ела. Затем она надела брюки и свитер. Ей нужно было принять ванну, но возиться не хотелось, поэтому она просто наложила на лицо макияж, обвязала шарфом волосы и, взяв ключи от машины, пошла в гараж. Сев в свой “кадиллак”, она вырулила на улицу.
В кабинет доктора Гринсона можно было войти через черный ход — обычно им пользовались пациенты из числа знаменитостей, не желавшие, чтобы их видели посторонние. Гринсон не принадлежал к ярым приверженцам учения Фрейда, которые настаивали, чтобы их пациенты принимали сеансы лежа на кушетке, но Мэрилин это нравилось, так как в лежачем положении она чувствовала, что может разговаривать свободнее. Все свои самые разумные речи она почему-то всегда произносила, лежа на подушке.
Доктор Гринсон опустил жалюзи, и его изысканно обставленный кабинет погрузился в полумрак. Он сел в кожаное вращающееся кресло; его красивое лицо дышало томным удовлетворением, словно он только что вкусил наслаждений с женщиной.
— Так как у нас дела? — спросил он.
— Нормально.
— Вот как?
— Ну, вообще-то не совсем.
— Послеоперационный период никогда не бывает легким. Вы перенесли серьезную операцию. Вернее, две операции. Не надо ждать от своего организма чуда.
— Вообще-то, я чувствую себя хорошо. Ну, то есть после операции и так далее.
— А как с работой?
— Вот это как раз меня и угнетает. Наверное, я буду сниматься с Дином Мартином в той картине, если “Фокс” когда-нибудь включит ее в график. Ставить фильм должен Джордж Кьюкор.
— Да, знаю. И сценарий читал. По-моему, эта роль как раз для вас. Я на полях написал кое-какие свои пожелания — по поводу диалогов и тому подобное.
Доктор Гринсон, как и все в Голливуде, воображал себя сценаристом.
— Я чувствую себя какой-то потерянной, — пожаловалась Мэрилин. — Меня словно несет по течению.
— И все время появляются новые мужчины?
— И это тоже. Видите
— Вам надо научиться любить жизнь ради самой жизни. Вы должны разработать для себя план, поставить какую-нибудь цель, причем не обязательно связывать это со съемками фильма. Может быть, вам стоит подыскать себе дом… Это конструктивный ход, жизнеутверждающий… Я знаю одного хорошего агента по продаже недвижимости. Попрошу, чтобы он позвонил вам. Я знаком с одной женщиной, которая будет для вас прекрасной экономкой. Именно такая женщина вам и нужна, вы будете от нее в восторге… А что у нас с личной жизнью? Есть новости на этом фронте?
Она терпеть не могла фразу “личная жизнь”, но сейчас никак не выразила своего отношения. Когда доктор Грин-сон говорил о сексе, он употреблял выражение “моменты интимной близости” — во всяком случае, она думала, что он имеет в виду именно это. Но Гринсон как-то объяснил ей, что “моменты интимной близости” не обязательно связаны с сексом. Для нее это было новостью, а ее знакомые мужчины, наверное, удивились бы еще больше, если бы услышали такое объяснение.
— Ну, из-за операции и прочего ничего особенного… Меня по-прежнему тревожат те же сны…
Гринсон подался вперед, глаза заблестели. Сны его интересовали больше всего.
— Мне все время снится, что я собираюсь выйти замуж за Джека Кеннеди, — сказала она.
Он кивнул, как будто это был вполне обычный сон.
— Это даже не то чтобы сон …
— Да?
— Это как бы происходит в моем сознании, мне и впрямь кажется, что это должно произойти ?
— Ничего страшного , — успокоил ее доктор Гринсон. — Грезы — это предохранительный клапан нашего подсознания. — Он улыбнулся, словно только что придумал удачную фразу, которую еще не раз сможет использовать в своей работе.
— Вы думаете? — сказала она и, немного помолчав, добавила: — Но, видите ли, дело в том — я не уверена, что это просто грезы…
Она сидела рядом с Питером Лофордом в ресторане “Чейзенс”. На ней было ее лучшее черное платье на бретельках, и она не испытывала абсолютно никакой боли. Во главе стола сидел Фрэнк, Сэмми — по другую сторону от нее, за ним — Дино и еще много других членов “банды”.
Сначала все они были на вечеринке в доме Фрэнка, где, как ей казалось, они вели себя не очень хорошо, — хотя, к счастью, подробностей она уже не помнила. Потом они пришли сюда, так как Дино заявил, что проголодался. После они отправятся в Голливуд на какое-то представление — Сэмми уверяет, что они должны обязательно посмотреть его. Оттуда, наверное, опять вернутся в дом Фрэнка, будут играть в покер и пить, а может, поедут к Питеру в Малибу…
Время от времени лицо Питера расплывалось у нее перед глазами, что было крайне странно, и она решила, что это от таблеток, которые Лофорд дал ей, чтобы “излечить ее от хандры”. Она и Питер украдкой выкурили пару сигарет с марихуаной — украдкой, потому что Синатра, несмотря на свою репутацию любителя шумных забав, не желал, чтобы у него в доме употребляли наркотики. Кроме того, она выпила много шампанского на пустой желудок, и теперь у нее было такое чувство, словно она плывет по воздуху, как аэростат, патрулирующий воды Тихого океана; такие аэростаты иногда появлялись недалеко от берега…