Бессмертные
Шрифт:
У него есть дом, поддержка добрых людей и, конечно, Розали. Он быстр и силён, а тело практически не поддаётся травмам.
«Может, быть вампиром очень даже хорошо», — счастливо думал парень.
Эмметт всегда мог похвастаться хорошо слаженным телом, но теперь стал походить на греческого бога. Ему всегда нравилось возбуждение от охоты на диких зверей и, будучи человеком, он обожал проводил время вне дома. Эмметт с облегчением осознавал, что остался тем же человеком, только лучше.
Однако он не менее быстро понял, что из человеческой жизни за ним последовала ещё одна привычка.
Эмметт обладал сверхъестественной способностью попадать в неприятности. Сейчас ничего не изменилось.
В сторону луга внезапно подул ветер, принеся за собой совершенно иной запах с востока. И если аромат гризли был в десять раз лучше оленя, то это благовоние оказалось в миллионы раз соблазнительнее медведя.
Немедля ни секунды Эмметт ускорил бег. От быстроты движение ног стало сливаться в мутное пятно.
— Эмметт, нет! — крикнул Эдвард. Но новообращённому был неподвластен панический оклик ни юноши, ни Карлайла, ни Розали, которые мигом рванули следом.
Сейчас Эмметт вообще не думал о своей новой семье, а целенаправленно двигался к источнику аромата. Он опьянял и мучительно саднил и терзал горло. С приближением запах усиливался, а шаги перепуганных преследователей затихли где-то вдали.
Всё происходило как в тумане.
В кровавом, кричащем и страшном тумане. В одну секунду Эмметт, ведомый запахом, бежит, в другую — набрасывается на что-то тёплое и пульсирующее и высасывает все соки. Покончив с этим, новорождённый с противным ударом отбросил тела на землю.
Семья примчалась на небольшой луг. С напряжённым и взволнованным выражением лица каждый её член посмотрел на открывшийся вид. Эсми закрыла глаза, отступая за спину Карлайла. Эдвард замер по другую сторону, обозревая сцену. А Розали стояла посередине и, не выражая никаких эмоций, безучастно смотрела на Эмметта. Их разделяли лишь мёртвые тела юнцов, которые отважились пойти в поход.
Вампир с ужасом уставился на девушку, осознавая свой омерзительный поступок. Он подвёл её.
Когда Розали посмотрела на пустые лица обескровленных подростков, с губ сорвался панический всхлип, а затем она подняла взгляд на Эмметта. В золотистых глазах читался испуг.
— Что я с тобой сделала? — прошептала девушка.
Эмметт был не в состоянии ответить.
***
Он стонал и зарывался лицом в покрывало. Ночь опустилась на его первый день в шкуре вампира, и Эмметт чувствовал, что должен уснуть. Каллены убеждали, что сон для таких, как они, невозможен, но новорождённый оставался непреклонен. Когда Карлайл сообщил, что не спал почти три сотни лет, Эмметт недоверчиво посмотрел на него.
Тихо рыча, новообращённый продолжал пугаться каждого звука. Как бы он ни ненавидел себя, но мысли о греховном вкусе последних жертв не давали покоя.
Эмметта угнетало совершённое им преступление. Эдвард и Карлайл не хотели, чтобы он вмешивался в погребение тел, но Эмметт настоял на том, посчитав это неплохим наказанием. Лицо Эдварда то и дело искажала гримаса боли, когда он слышал, как новорождённый мысленно корил себя.
То было самым ужасным происшествием в жизни Эмметта. Запах так быстро и беззастенчиво выпитой крови преследовал каждый вдох.
С лестницы слышался шёпот четверых вампиров, которые обсуждали произошедшее, и чувство вины возрастало с каждой секундой. Одна часть сознания пребывала в полнейшей удовлетворённости жажды, а другая, словно мать, бранящая за позднее возвращение домой и запах ликёра, беспрестанно давила на совесть.
— Не люблю напоминать тебе «А я же говорил», Розали, но в данной ситуации это просто необходимо, — упрекнул Эдвард. И хотя говорил он довольно тихо, Эмметт всё равно слышал каждый слог.
А ещё он слышал яростное и грозное шипение, от которого волосы вставали дыбом. Розали.
Эмметт узнал, что прекрасный ангел, очаровавший его с самого начала, обладал жестокой и дурной стороной, которая раскрывалась в моменты огорчений и злости. Хотя бы из-за этого стоило понаблюдать за стычкой Розали и брата. Она была восхитительна, в особенности сейчас, когда отстаивала его самого перед Эдвардом.
Эмметт ждал наверху в гостиной комнате, которую ему выделили, в то время как остальные решали, что делать, внизу. Карлайл предлагал переехать, чтобы не вызвать лишних подозрений. Они прожили тут чуть больше года, однако у Эмметта уже не было сомнений в необходимости смены жительства.
— Уехать будет непросто, сынок, — мягко проговорил Карлайл.
— Да, наверное, будет неплохо начать всё с нуля… с нашим новым членом семьи, — согласилась Эсми.
Эдвард кротко рыкнул и с неприязнью в голосе произнёс:
— Упаковать чемоданы и, поджав хвосты, смыться? И так каждый раз, когда Розали вздумается притащить домой бездомного щенка?
На этот комментарий девушка отреагировала очередным холодящим душу рычанием.
— Эдвард, у меня не было выхода! Не могла же я оставить его умирать! Посмотреть бы на тебя в подобной ситуации.
— Напомнить тебе о твоём отношении к этой жизни? Я бы позволил природе вершить своё судейство, Розали. Люди умирают каждый день и без твоего эгоистичного вмешательства.
— Эдвард, — предупредил Карлайл.
— Карлайл, я хочу знать. Ты люто ненавидишь эту жизнь и даже не скрываешь этого. День ото дня мы выслушиваем сетования о том, как несправедливо обошлась с тобой судьба и ты стала вампиром, но, тем не менее, ты не тратишь зря времени и побуждаешь других разделить свою участь!
— Заткнись, Эдвард! Ты бы сделал то же самое!
— О нет, сестрёнка. Я проклят с тысяча девятьсот восемнадцатого года и за свои почти два десятилетия я ни разу не пошёл на поводу эгоизма и своекорыстного желания обзавестись парой, — прорычал юноша.