Шрифт:
========== Карлайл, 1663 год ==========
Всё кончено. Он яростно глотнул воздух, глаза распахнулись после долгой агонии, которая длилась… «А сколько дней она длилась? Один? Два? Пять?» Он не был уверен.
Всё, что имело значение, сгорело огнём. Жгучие, пылающие угли, что растекались по телу, вызывая ломку в костях, затухли.
Размытые воспоминания метались и боролись друг с другом. Всё происходило настолько быстро, что он не мог собрать целой картины, удержать хоть одну ясную мысль в голове дольше секунды. Втянув в себя застойный воздух, Карлайл сморщился
Он находился в подвале, вырытом под чем-то гнилым, об этом говорило обоняние. Обыкновенный смрад лондонских улиц, где он проживал, только усиливался из-за запаха протухшей пищи, который пронизывал плотный воздух погреба. Карлайл протянул руку, чтобы убрать с себя что-то, и удивился, почувствовав овощи. Когда он сгорал, они казались очень тяжёлыми, а сейчас разлетались с лёгкостью высохшей листвы.
Что-то определенно было не так, и он решил вернуться на несколько этапов назад, в свои воспоминания…
Морща нос от зловония порченого продовольствия, сбросил с себя весь мусор и постарался подумать. Он взглянул на ведущую из подвала дверь, благодаря которой в конечном итоге и оказался здесь.
Карлайл закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться. Воспоминания возвращались к нему.
Крестовый поход против отродья Сатаны, которое долгое время нагоняло страх на жителей Лондона, сулил быть трудным и доблестным. Первоначальная идея, что все убийства лежат на плечах создания ночи, озадачила Карлайла. Ему следовало быть более осторожным при устранении того существа. Почему же, к своему личному несчастью, он продолжал вести охоту на ту тварь?
«Отец. Отец хотел, чтобы после его смерти я продолжил дело, вооружившись вилами и клинком… словно это могло как-то мне помочь».
Карлайл покачал головой от ошибочной веры родителя - ржавые вилы посодействуют при встрече лицом к лицу с камнеподобным существом. Множество мыслей заполнило его голову.
Отец вёл разъярённую толпу через сточные трубы центральной части Лондона. Карлайл с самого начала чувствовал, что в их плане есть ошибка. Но, как бы то ни было, он никогда не стал бы перечить своему отцу, Симонду, и его мастерски продуманным идеям. Карлайл вёл группу напуганных молодых людей по другой сточной трубе к входу, где видел существо. Сознание подсказывало: когда отец узнает о тайном убежище тварей, убийства в их городе прекратятся. Согласно плану, они должны встретиться в центре, застать создание врасплох, сцепить его серебряными оковами и сжечь.
Сейчас Карлайл горько рассмеялся оттого, что когда-то считал эту тактику успешной.
Их было трое, и они загнали всех охотников в угол. В сточных трубах люди стали слабыми и немощными. Неистовые охотники, прозябая ночи напролёт, неустанно прочёсывали город; как собак водили за собой религиозных мучеников через переулки и канализации. А теперь попались сами.
Карлайл привёл толпу молодых людей на это место, и существа не упустили из виду их лидера. Охотники ошибались - голод никак не влиял на скорость бесов, они атаковали с энергичным и безжалостным азартом. Сильнейший из троицы схватил светлые волосы Карлайла и вывернул его шею назад, скрутив в неестественной позе.
– Когда боль пройдёт, ты почувствуешь тот огонь, что движет нами, - прошептало создание, прежде чем вонзить острые, как бритва, клыки в горло Карлайла. Юноша отпрянул, как только вампир бросил его уже скорченное тело на пол сточных труб.
Он горел всего несколько минут, когда увидел сотворённое существами безумие: опустошённые, ненужные тела разлетались к стенам, ломались и вяло оседали наземь. Крики тех немногих счастливчиков, которым удалось сбежать, эхом отдавались в его ушах, заполненных отчаянным сердцебиением.
Сытая троица направилась к главной трубе, чтобы через неё выйти в город. Он остался один.
Карлайл стал ползти на руках и ногах; лихорадочный огонь стремительно растекался по его телу. Он выбрался наружу, уверенный, что кожа горит пламенем факела, который он держал несколько мгновений назад. Слух уловил пронзительные крики жертв, которым посчастливилось уйти, их вой эхом разнёсся на много миль вокруг. Поставив себя на ноги, Карлайл снова услышал крики и постарался выпрямить своё обугленное тело, выискивая безопасное место, где можно спрятаться. Страх, что монстры вернутся за ним, оказался сильнее всего.
Схватившись за горло, он почувствовал пузырящуюся, стекающую вниз по шее кровь; холодная жидкость успокаивала горящее тело. Дверь в погреб была первой возможностью скрыться, и Карлайл не преминул охотно ею воспользоваться. Спотыкаясь, он, несмотря на агонию, пытался не издавать никаких звуков и не поддаваться желанию завопить что есть мочи, пока языки пламени лизали туловище.
Карлайл приютился в безопасности маленького тёмного погреба. Пламя только распалялось. Сгибаясь, юноша молился, чтобы смерть быстро настигла его.
Но она не приходила.
Он лежал, вымаливая избавление и чувствуя каждый миллиметр пламенной агонии. Конца всё не было.
Время останавливалось, а пламя бушевало.
Но наконец сжигающая, палящая, парализующая боль начала отступать. Он ощутил облегчение, когда огонь стал затухать на его руках и ногах и вскоре полностью отступил к сердцу.
Все дни его короткой жизни промелькнули перед глазами, пока Карлайл лежал там; его тело всё больше и больше распалялось, а огонь сгущался. Но безумное сердцебиение вернуло его в реальность. Сердце ускорилось и заколотилось сильнее, как будто пытаясь освободиться от пламени, но всё оказалось тщетно. Карлайл тяжело вздохнул, пытаясь найти утешение в том аду, что окутывал его.
Наступила тишина, когда последний резкий стук сердца прогремел в ушах. Он лежал, замерев, в страхе, что волны жара вернутся. Но они не возвращались.
Огонь ушёл. Карлайл смог открыть глаза и сделать глубокий вдох облегчения и замешательства.
Прежняя жизнь начала угасать.
Он знал, что его укусило существо в сточной трубе; разум подсказывал — повреждённая инфицированная область на шее должна зудеть и болеть. Подняв руку к горлу, Карлайл нахмурился, чувствуя, что рана уже зажила; кожа оказалась абсолютно гладкой.